Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Нет, Юрий никогда бы не променял на Переяславль свои исконные грады Ростов и Суздаль!

Мало интересовали Юрия южнорусские дела.

А вот неожиданный отъезд боярина Фомы Ратиборовича задел за живое.

Приехал Фома из своей ростовской вотчины в Суздаль, дождался, когда Юрий вернётся из Кидекши на княжеский двор (а случалось это почти каждую неделю - для княжеского суда или совета с боярами), и сразу выложил:

- Отпусти, княже! Служу тебе давно и верно, но ныне зовёт меня к себе батюшка Ратибор, киевский тысяцкий. Трудно ему одному управиться, стар стал и немощен. Отпусти...

Юрий понимал, что не только в отцовской мольбе причина. Засиделся боярин Фома в тихом Ростове, потянуло его к киевским великодержавным делам. Брат-то его Ольбег - первый муж при великом князе Владимире Всеволодовиче Мономахе. Почему бы и Фоме не стать первым мужем при тысяцком в том же стольном Киеве?

Понять и оправдать Фому можно...

Урона княжеству от отъезда боярина Юрий не видел. Давно уже переняли от него все дела другие верные мужи, помоложе и порасторопнее. От посольских хитрых забот оттеснил Фому боярин Василий. Всеми ратными делами Пётр Тихмень заправляет, даже старый воевода Непейца Семёнович у него вроде как в подручных ходит.

Пусть отъезжает Фома!

Так и сказал:

- Будь по-твоему, боярин, хотя и жалко мне расставаться с таким верным мужем. Дарую за службу твою сию златую цепь. Поезжай с миром...

Осчастливленный неожиданной княжеской милостью, Фома прослезился. Не почувствовал, что в прощальной речи князя была и горчинка. Будто мимоходом заметил Юрий:

- Знаю, что отчина твоя - Переяславль. Как для нас - Ростов с Суздалем...

Вроде бы упрекнул, что боярин так и не прирос сердцем к Ростовской земле, и тем самым как бы отделил Фому от других ростовских и суздальских мужей, оставшихся при своём князе.

Придёт время, ох как горько аукнутся Фоме эти вскользь произнесённые слова!

В лето шесть тысяч шестьсот двадцать второе [76] 1114 г. князь Мстислав Владимирович заложил в Новгороде крепость много больше прежней и выдал на каменное строение серебро из своей казны. Тогда же повелел новгородскому посаднику Павлу свести град Ладогу с холма ниже на песок, к самой воде, и строить там каменную крепость.

Откуда взялось у Мстислава столько серебра?

Зачем скрепляет и без того крепкие грады?

Долго толковали о непонятном строительном рвении Мстислава ростовские и суздальские мужи, но так ни до чего и не дотолковались. Ведь яснее ясного было, что Мстислав не останется в Новгороде на вечные времена. Как старший в роде Мономаховичей, он неминуемо займёт по смерти отца великокняжеский киевский стол.

Тогда зачем так неистово строится?

Неужто мечтает объединить Новгород и Киев в одно своё княжество?!

О таком и подумать было страшно. Перед объединённым княжеством померкнут и ростовская сила, и ростовские вольницы, многолетними трудами добытые.

Боярин Василий значительно сказал:

- К новгородским делам присматриваться надобно. Чаю, ожидают нас опасные хлопоты.

Воевода Непейца Семёнович, сердито сопя (грузен стал старый воевода, одышлив), тут же предложил:

- Послать на медведицкую заставу ещё двести ратников!

Смысленые мужи переглянулись: невпопад выступил воевода. Привык ходить одними прямыми путями, однако прямые пути не всегда короче. Новгородский узел сабельным ударом не разрубить, искрошится сабелька-то!

А на медведицкой заставе хоть триста ратников, хоть пятьсот — без разницы. Большие полки в случае войны прихлопнут заставу, как муху.

Однако вслух возражать мужи старому воеводе не стали. Не по разуму сказал воевода, но от сердца. Такая преданность Земле достойна уважения. А как вершить новгородские дела - об этом самим думать надобно, думать.

- Подмогу на заставу пошлём, отчего не послать? Дело полезное. Пусть поостерегутся новгородцы. Разбойных ушкуйников лучше не у Рыбной слободы или Ярославля встречать, а на усть-Медведице, не допуская в ростовские волости.

Воевода продолжил значительно:

- А разгадку новгородским хитросплетениям поищем. Изнутри поищем. Есть в Новгороде мои доброхоты, и - не из малых людей. С ними потесней сойтись надобно. Серебра на подарки не жалеть. Вотчинами жаловать, чтобы смелее были - в случае чего было бы им куда отъехать, чтобы жить безопасно и безбедно. В Новгород почаще верных людей с торговыми караванами посылать для пригляду...

Перевёл взгляд на боярина Василия.

Василий понимающе кивнул:

- Озабочусь!

Однако заботы у боярина Василия тайные, от постороннего взгляда сокрытые. Со стороны же казалось, что ничего важного не происходит в Ростовской земле, живут здесь люди тихо и смирно.

За внешней тишиной только самые прозорливые мужи замечали, что прирастает силой Ростовское княжество.

Перетекая с беспокойного юга, умножаются люди в ростовских и суздальских волостях.

Новые сёла, как грибы после дождя, вырастают вдоль проезжих дорог.

Переходят из других княжеств на службу к господину Юрию Владимировичу заметные мужи с дружинами и дворней, вольготно испомещаются в пожалованных вотчинах, благо свободных земель в Залесской Руси было ещё много.

Богатеют торговые поволжские города, и судовые караваны чаще бороздят речные просторы.

Жизнь самого Юрия тоже протекала спокойно и размеренно.

Уютное уединение в любезной сердцу Кидекше.

Нечастые наезды в Суздаль - ради княжеских дел и к семье.

Трёх сыновей уже родила ему Евдокия: Ростислава, Андрея и Ивана. Подрастали сыновья крепенькими, как грибы-боровички, а старший — Ростислав — уже встречал отца за воротами, верхом на воинском коне, в сопровождении нарядной дружины сверстных [77] Сверстные - сверстники. . Было княжичу столько же лет, сколько самому Юрию, когда он отправлялся на княжение в Ростов.

Гордо проезжал Ростислав рядом с отцом по улицам Суздаля, и гражане радостно приветствовали обоих. Понимали люди, что законный наследник - залог устойчивости княжества, и были довольны.

Жить в супружестве с дщерью Аепы оказалось просто и удобно. Незлобивой была Евдокия, мужу послушной. К тому, что Юрий бывал на дворе только наездами, относилась без обиды, с детства была приучена к половецким обычаям, что муж в своих поступках - волен.

Супружеские обязанности Евдокия исполняла уже без пылкости, но и не совсем равнодушно. Большего Юрий и не желал. Княгиня - не любовница, её дело дом блюсти и сыновей-наследников рожать. Не любовной утехи ради приезжает князь на свой двор...

На людях Евдокия показываться не любила, больше в хоромах сидела - при сыновьях, а душу отводила в ловитвах. Ловчие, состоявшие при княгине, доносили боярину Василию, что она и на коне скачет лихо, и из лука бьёт птицу на лету — воин, а не баба!