Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

 Батюшка мой, князь Владимир Всеволодович, потому в Ростов ходил и воевод своих посылал, чтобы владыку Исайю подкрепить?

 И потому тоже, княже! — удовлетворённо подтвердил Ефрем, поднимаясь со стульца. - Верно догадался, княже, Господь тебя благословит...

Поднялся и Юрий, поцеловал коричневую морщинистую руку епископа. А Ефрем его ладонью по голове погладил - ласково, отечески. По всему видно, доволен остался епископ беседой.

Оставшись наедине с Георгием Симоновичем, Юрий вопрошающе глянул на него, привычно ожидая подтверждения или опровержения сказанному.

Но кормилец был немногословен, потому и слова его запомнились мальчику:

 Есть заповедь вечная и неизменная: «Богу — Богово, кесарю - кесарево!» Духовное и княжеское рядом идут, но не пересекаются. Помни об этом, княже...

А ладьи бежали и бежали по тихим заводям, огибали песчаные косы и снова возвращались на несупротивное прибрежное течение. Низинный левый берег Днепра был безлюден и скучен. Песок и чахлые кустики ивняка. Пожелтевшие луговины с чёрными проплешинами гарей. Сиротливо стояли одинокие рощицы в долинах речек и ручьёв. Ни городков не было на этом берегу, ни селений крепких. Весенний полноводный Днепр, разливаясь на многие версты, смывал с низинного берега человеческое жильё, и только убогие лачуги рыбных ловцов да шалаши-времянки косарей в летнюю пору кое-где выползали к берегу - до следующего половодья. Не здесь селились люди, а на правом, высоком, берегу Днепра, на тверди холмов. Там шумели над береговыми кручами дубовые леса, венчали вершины холмов стены городков.

Кормчий подсказывал:

- Сё град Хелен... А сё - Витичев...

Но Юрий знал это и без подсказки. Оба городка стояли на торной дороге, которая тянулась вдоль правого берега Днепра, и миновать их, направляясь из Переяславля в Киев или обратно, было никак нельзя. А из Переяславля в Киев княжича возили не единожды.

Знал Юрий, что перед Киевом со стороны Дикого Поля есть ещё один укреплённый городок - Триполь, но с реки его не было видно.

Мимо Киева ладьи пробежали без остановки. Так приказал Мономах. А ещё предостерёг князь, чтобы ростовский тысяцкий посторонним людям не показывался. Иначе догадаются, зачем судовой караван спешит на северную сторону: усаживать в Ростове на княжение младшего Мономаховича. Разглашать же сие нежелательно. А если приметят только княжича, то разное могут предположить. Может, Юрий следует в Любеч, отцовскую вотчину, или в Смоленск, погостить у брата своего Ярополка Владимировича? Обычное дело, внимания не заслуживавшее...

В Киеве же, где тысяцкого и боярина Георгия Симоновича многие знали, скрыть его присутствие в судовом караване было бы трудно. Благоразумнее миновать стольный град.

Потому-то сидел тысяцкий на своём стульчике, пригнувшись к борту, высокую боярскую шапку на колени положил, на плечи худой кафтанишко накинул, свежий ветер волосы вздыбил, на лоб закрутил — не узнать боярина.

Юрий тоже свой красный корзно в подпалубной каморке оставил, шапчонку простолюдную, не княжескую, на брови надвинул. Попробуй догадайся со стороны, что княжич мимо проплывает, а не дворовый служка-младень!

Предосторожности не лишние: были любопытные, были!

Быстрые лодки-долблёнки с какими-то мужами скользили рядом с караваном. Но переяславские кормчие и гребцы на них даже не глядят. И к правому берегу головы не поворачивают, как будто стольный Киев-град для них вовсе не интересен.

А посмотреть было на что...

Поднялся град Киев на высокой Днепровской гряде, на крутых холмах, и каждый холм своё отдельное имя имел: «Старокиевская гора», «Киселёвка», «Детинка», «Щековица». И части града тоже поимённо назывались: «Город Владимира», «Город Ярослава», «Город Изяслава». Киевские князья-строители оставили тем самым горожанам вечную память о содеянном благом деле.

Все части города стягивались воедино тугим кольцом деревянных стен, и только по бесчисленным навершиям княжеских и боярских хором, куполам и крестам храмов можно было догадаться, сколь велик и пышен стольный град - остальное скрывали стены. Подол у подножия холмов тоже был окружён стенами. Высокие башни, как недремные сторожа, остолбили город, а среди них величавой красавицей выделялись Золотые ворота - белокаменные, огромные, величественные. Подобных ворот не было ни в одном городе на Руси. Перед тяжкой мощью Золотых Ворот любой человек чувствовал себя жалкой букашкой.

- Киев - мать городов русских, - задумчиво повторил Юрий многократно услышанные слова и повернулся к Георгию Симоновичу, ища одобрения.

Но дядька-кормилец смотрел на княжича недовольно, с усмешечкой.

- Все так говорят, - смущённо пояснил Юрий.

- Никогда не говори «все»! - погрозил пальцем тысяцкий. - Полного единомыслия не бывает, противно сие природе человеческой. Многие так говорят, это ты верно подметил. Но почасту бывает, что немногие, иное сказавшие, правее бывают. К немногим тоже прислушаться не грех, а польза...

Юрий придвинулся поближе к кормильцу. Когда вот так, негромко и неторопливо, будто взвешивая на весах истины каждое слово, начинал говорить Георгий Симонович, - обязательно выплывало нечто интересное, неожиданное, высвечивающее правду о новой стороне.

Так случилось и на сей раз.

- «Мать городов русских», — насмешливо повторил тысяцкий. - Это что же получается? Вся Русь от Киева пошла? Не так было! Не из Киева начала Держава Русская строиться - из Великого Новгорода! Сам вспомни, княже, как тебе летопись читали. Откуда пришёл в Киев со своими мужами Олег Вещий, чтобы объединить под одной властью все славянские народы вдоль великого пути из варяг в греки? Из Новгорода! С того лета, от Сотворения мира шесть тысяч триста девяностого [17] 882 г. , и началась единая Русь! А откуда пришёл в лето шесть тысяч четыреста восьмидесятое [18] 972 г. , чтобы низвергнуть сеятеля смуты киевского князя Ярополка и восстановить единство Руси, прапрадед твой Владимир Святославич? Из Новгорода же! И прадед твой, князь Ярослав Мудрый, тоже из Новгорода спустился, чтобы укрепить и возвысить Державу. Вот и рассуди, княже, где корень Руси...

Неожиданными показались Юрию откровения ростовского тысяцкого, даже пугающими, опасными. Как же так? Ведь только и слышно вокруг: Киев, Киев. Первопричина всему и конечный судия. А по словам тысяцкого выходило, что сам Киев - вторичен, из северного Новгорода Великого державность восприял через северных князей, новгородских исходников. Но тогда... Тогда и Ростов, тоже град северный, ближе к корню Руси?

Спросил робко:

- А наш Ростов?

- Наш Ростов, - подчеркнул торжественностью в голосе и удовлетворённо улыбнулся Георгий Симонович, - тоже из градов великорусских, коренных, кои задолго до киевского великовластия крепко на ногах стояли. Населялись Ростовские земли тоже из Новгорода, и первыми наместниками там сидели мужи князя Рюрика, основателя всего княжеского рода. Там, на севере, корень Руси!