Александр Красницкий - Рюрик

- Не понимаю тебя! - с досадой воскликнул Дир. - Она не переживёт этого!

- Ты за чью жену душу себе бередишь? - смеясь, спросил его Аскольд. За свою или за мою? - хитро добавил он, пронизывая недоверчивым взглядом своего сподвижника.

- За обеих, - сознался Дир. - Ты хоть не говори ей, что в дальний поход уходишь, - посоветовал он горестно, отведя взгляд печальных глаз от возбуждённого лица Аскольда.

- Да ты что, не знаешь моей жены?! - гордо воскликнул волох. - Она сама бы пошла со мной в поход, ежели б не роды! - засмеялся Аскольд.

- Моя не такая, - вздохнул Дир. - Не знаю, как и сказать ей, - хмуро проговорил он и снова вздохнул.

- Скажи, что за греческим золотом плывём! Оно, мол, незащищённым лежит! Только взять надо, и все! - смеясь, посоветовал Аскольд.

- Что ты говоришь! Когда это греки не защищали своё добро? - изумлённо спросил Дир и недоверчиво уставился на разошедшегося от предвкушения лёгкой добычи владыку Киева.

- Только что два разных человека донесли мне одну и ту же весть, торжествующим шёпотом изрёк Аскольд: - Царьград свободен и открыт! Плыть надо немедля! Все! - приказал он и строго добавил: - Иди собирайся в путь! Я сейчас поднимаю дружину!..

Днепр и его коварные пороги все пятьсот ладей Аскольдовой дружины преодолели благополучно. Ещё два дня пути по Днепру, а тут задул и тёплый ветер с моря…

В Понт ладьи вошли чёрной звёздной ночью и, держась западного берега моря, осторожно направились к заветному Царьграду. Ещё три дня пути - и он твой! Но Аскольд не позволял себе потерять голову от предвкушения победы. Он холодным рассудком взвесил всё и не бередил себе душу раньше времени, сосредоточенно следя за ходом ладей, изредка собирая для беседы своих тысячников и сотников.

Зная Царьград давно, Аскольд знакомил военачальников с расположением ворот столицы греков, объяснял, как взять их с наименьшими потерями. Военачальники поражались завидной памяти Аскольда, его сметливости и отваге. Выслушав и поняв требования своего предводителя, они расходились по своим клетям, чтобы ещё раз продумать детали предстоящего штурма великого города.

Когда Аскольд остался на помосте один, Дир, проходя по верху ладьи, случайно наткнулся на него и, волнуясь, проговорил:

- Ты обещал мне поведать бытие Византии. Ещё два дня пути… Когда сказывать будешь? - спросил он друга.

Аскольд замялся: дел было много, но и о последних вестях из Византии не терпелось сообщить своему первому помощнику.

- Давай присядем здесь, и я поведаю тебе тайный замысел моего похода, доверительно сказал киевский правитель рыжему волоху.

Дир обрадованно сел с ним рядом.

- Когда мы были с тобой в последний раз у греков с торгом, мне удалось… зацепить одного человека, знающего Василия Македонянина.

- Самого?! - изумился Дир, недоверчиво оглядывая своего предводителя.

- Самого! - удовлетворённо подтвердил Аскольд. - Варда [76] Варда Склир -византийский полководец. Фотий, Игнатий - константинопольские патриархи. как негласный кесарь при Михаиле Третьем, чую, всем надоел, - так же важно продолжил Аскольд и небрежно добавил: - Кажется, ему скоро будет конец.

Дир широко округлил глаза, удивляясь осведомлённости Аскольда, но побоялся высказать ему своё недоверие. Аскольд почувствовал в позе рыжего волоха недобрую колючесть, но всё так же бодро продолжил;

- Михаил Третий вырос и пытается разобраться в своём окружении. Пока он разбирается, мы и пограбим его! - торжествующе объявил киевский правитель и удовлетворённо закончил: - Вот и весь сказ!

- Но неужели в городе никого не будет? - оторопело спросил Дир, всё ещё сомневаясь в словах Аскольда и не желая участвовать в этом пиратском походе. Он признавал битвы только с равным противником, а тут…

- Будет! - возразил, смеясь, Аскольд.

- Кто? - удивлённо спросил Дир.

- Фотий да Игнатий, - всё так же смеясь, ответил чёрный волох.

- Но это же очень важные люди: им поклоняется вся Византия! - ужаснулся Дир.

- Да! Но воевать ни тот, ни другой не умеет! - уверенно заявил Аскольд.

- Ой, Аскольд, как ты… как ты рьян! - ужаснулся Дир.

- Повинуйся мне во всём и помни о Перуне! - наставительно потребовал от него киевский правитель. - Налететь, как молния, и громом сразить! - грозно напомнил Аскольд, сжал кулак и стукнул им по борту ладьи. Глаза его горели лихорадочным блеском. Красивое лицо было залито серебряным светом луны…

Дир робко глядел в лицо воителя: красота Аскольда внушала ему страх. "Ох, как бы всё вернуть назад!" - сокрушённо вздохнул рыжий волох и хотел отвернуться от Аскольда, но лишь крепче ухватился за борт ладьи.

- Довольно! - отрезал Аскольд. - Что бы я ни предпринимал, не мешай мне! - заявил он и отвернулся от Дира, чтобы не видеть испуганного взгляда его серых глаз, чтобы не допустить к своей душе смущение сподвижника и чтобы не охладить свой разыгравшийся пиратский норов…

- Дир! Ты знаешь, я передумал, - хмуро проговорил Аскольд, пытаясь не смотреть в глаза своему рыжеволосому сподвижнику, который, чувствуя необычность поведения именитого волоха, боялся проронить хоть слово и затаил дыхание.

"Что значит передумал?! - хотел было прокричать во всю глотку Дир. Ты?! Передумал идти на Царьград?! И это… после стольких дней волока? И это… после того, как мы уже возле самого главного полуострова греков? Ты что, Аскольд, переродился?" - звенели в голове Дира неумные вопросы, но он сжал скулы так, что почувствовал скрежет собственных зубов, и тяжело молчал.

- Я передумал идти в лоб на Царьград, - тихо и медленно пояснил Аскольд и подождал, пока Дир успокоится.

Дир шумно выдохнул и вытер вспотевший лоб рукавом безворотниковой фуфайки.

Аскольд засмеялся.

- Там эти цепи Джосера, их действительно пока не преодолел никто, и в бухту Золотой Рог нам с севера лучше не входить. [77] … Там эти цепи Джосера, их действительно пока не преодолел никто… - Вход в бухту Золотой Рог был преграждён цепями.

- А как же? - еле слышно спросил Дир, сдерживая возгласы удивления и недоумения.

- Мы… - небрежно растягивая слова и глядя то вдаль, на ласковое зыбкое водное пространство, то ввысь на быстро сгущающиеся сумерки и ища на небе появления первых звёзд, тихо говорил Аскольд, - пойдём сейчас до местечка Чаталдоус, что находится на северном побережье Византии.

- Ох! - ужаснулся Дир. - Это же самое мрачное место греков! Там же начинаются болота их птиц смерти, журавлей!.. Говорят, что в этих журавлях живут души злобных греков. Зачем тебе эти места, Аскольд?

- Мы с тобой, Дир, не греки, а волохи! - засмеялся Аскольд и быстро и решительно заметил: - Нас их духи не тронут, ибо наши боги сильнее! Мы поставим на колеса все наши струги и лодии, погрузимся на них, поднимем все паруса, пересечём все византийские болота на ладьях, где волоком, где на колёсах, и спустимся на воду уже в Мраморном море; и пусть журавлиные стаи Чаталдоуса заметают наши следы поскорее! Мы войдём в греческую, знаменитую, царьградскую гавань Суд со стороны юго-западной, там, откуда нас никто ни ждёт! - зловещим шёпотом завершил Аскольд свою короткую речь и внимательно посмотрел на побледневшего Дира. - Что тебе не по нутру, Дир? Разгони кровь по кругу! Вдохни полной грудью всю эту морскую ширь, насыть свои лёгкие и сердце удалью Понта и смелее выполняй мои указания! Мы должны всё сделать быстро, рьяно, чтоб Царьград вздрогнул и окоченел от моей лихой затеи! Я ненавижу его царскую роскошь! Уж слишком много народов грабили эти ненасытные греки, пора и их потрепать за одежды из паволоки! Не беспокойся за колеса! Их достаточно, и они крепки, как копыта моего верного скакуна! говорил Аскольд, больно сжимая плечо своего сподвижника, и уже чуял и знал наперёд, что его воля, несмотря ни на что, будет выполнена…