Вячеслав Звягинцев - Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 2

Герман так и сделал. В апреле 1942 года стал работать в лагерной управе писарем, а затем чертежником. Заполнял карточки на военнопленных и перечерчивал передаваемые ему немецким переводчиком черновики схем некоторых городов Советского Союза. Выбрав момент, он выкрал у переводчика из портфеля 7 топографических карт, выбрал по ним маршрут движения и в августе 1942 года совершил первый побег.

Задержали Германа в сентябре на территории Литвы. Одна из жительниц деревни выдала его немецкому пограничному наряду. Германа жестоко избили и поместили в карцер, а затем этапировали в лагерь Лангвассер.

В конце года его перевели в рабочую команду этого лагеря — в гор. Pooт. А в мае 1943 года он снова бежал вместе с пленными офицерами А. Холуяновым, С. Кольцовым и другими.

Поймали беглецов в Судетской области и на этот раз заточили в гестаповскую тюрьму гор. Нюрнберга. Здесь в камере смертников Германа свела судьба с известным ученым генерал-лейтенантом Д. Карбышевым, которого в концлагере Маутхаузен, в феврале 1945 года, фашисты подвергли изощренным пыткам и уничтожили. Германа же перевели в Флоссенбургский лагерь, откуда, весной того же года, его освободили американские войска.

Д. Карбышев был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза, а М. Герман после репатриации и многочисленных фильтраций оказался в руках «Смерша».

Осенью 1945 года его дело рассматривал в закрытом судебном заседании военный трибунал 1-й запасной стрелковой дивизии. Приговор был трафаретным — 25 лет лагерей за измену Родине, выразившуюся в сотрудничестве с германской военной разведкой…

Последующие пятьдесят лет жизни Матвея Ивановича Германа можно проследить по его жалобам, просьбам и заявлениям. Первое он написал в начале 50-х годов. Последнее не так давно, уже из другого государства Беларусь, — с просьбой объяснить, кто же ему должен выплачивать компенсацию, как необоснованно репрессированному…

Сложной и длительной оказалась борьба Германа за восстановление справедливости и своего честного имени.

Уже в одной из первых жалоб, которую он отправил из Воркутинского речлага «холодным летом 53-го года», М. И. Герман поставил перед председателем Президиума Верховного Совета Союза ССР К. Ворошиловым вопрос, ответа на который добивался всю жизнь: «В чем же моя вина?». В той же жалобе он сам и ответил на этот вопрос: «А оказывается в том, что, находясь в немецко-фашистском плену Погенен (Тильзит), я якобы сотрудничал с немецко-фашистским командованием и добывал сведения шпионского характера о военно-экономической мощи Советского Союза, и что, якобы, я дал планы городов Ташкента, Свердловска и др., в которых я никогда не был» [79] Надзорное производство Главной военной прокуратуры № 7476—52 по делу Германа М. И. .

Писал Матвей Герман и о том, почему он был вынужден дать «признательные показания» в измене Родине — «следователь Дмитриев содержал меня, 24-х летнего юношу, испытавшего ужасы немецкого плена, вернувшегося из плена седым и лысым человеком, в течение 4-х суток в силосной яме 2,5 метра глубиной, наполненной водой, в которой плавали лягушки».

Офицеры Главной военной прокуратуры, изучив доводы жалобы, пришли тем не менее к выводу, что М. И. Герман осужден обоснованно.

Матвей Иванович продолжал писать. И весной 1955 года последовал все же протест военного прокурора, на основании которого приговор был изменен военным трибуналом Прибалтийского военного округа. Учли, что Герман дважды пытался бежать из плена, «но задерживался немцами и подвергался репрессиям, на иждивении имеет престарелую мать».

Наказание трибунал снизил до 10 лет, то есть до фактически отбытого Германом, но клеймо изменника не было снято.

В 1964 году, в День Победы, Матвей Иванович решился написать еще одну жалобу. Дело возбудили по вновь открывшимся обстоятельствам, но в итоге просьбу осужденного о пересмотре дела вновь оставили без удовлетворения.

В очередной раз вопрос о пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам Главная военная прокуратура возбудила только в 1989 году. Хотя никаких новых обстоятельств Матвей Иванович в жалобе не излагал. Новым оказалось само время. Оно обязывало, заставило, наконец, всерьез обратиться к изучению трагической судьбы лейтенанта Германа. Но опять же — время теперь серьезно осложняло эту задачу. Объем работы предстоял громадный, о чем свидетельствует один лишь перечень вопросов, подлежащих выяснению: «В соответствующих органах и архивах установить, существовало ли в лагере Офлаг — 57 в местечке Погенен „Техническое бюро“… Установить других, кроме Германа, военнопленных, которые работали в бюро… Осмотреть архивные дела на Миронихина К. В., Холуянова А.Ф…».

Не будем далее утомлять читателя перечислением вопросов, изученных в ходе дополнительной проверки. Всего таких пунктов в постановлении Главной военной прокуратуры о возбуждении производства по вновь открывшимся обстоятельствам было двенадцать. И это только по одному делу. А в производстве каждого офицера отдела реабилитации таких материалов одновременно тогда находилось по несколько десятков.

И все же, по итогам сложной и кропотливой работы, длившейся полгода, Военная коллегия 5 сентября 1989 года пришла к однозначному решению, что никакой вины в действиях Германа нет и не было. Лейтенант Военно-морского Флота был, наконец, реабилитирован.

Приток свежих сил для пополнения обессиленных и поредевших в боях частей в значительной степени осуществлялся за счет осужденных. С началом войны каждый пятый заключенный, а их находилось тогда в Гулаге около 2,3 млн. человек, был досрочно освобожден от отбывания наказания и направлен на фронт. Всего до конца 1941 года армия пополнилась 420 тысячами бывших заключенных. С учетом же постановлений ГКО об использовании спецконтингента за три года на фронт было направлено около 1 млн. ранее осужденных. [80] Военно-исторический журнал. № 9. 1990. с. 9. . Кроме того, в военное время очень широко применялся институт отсрочки исполнения приговоров. Так, во второй половине 1941 года трибуналы приговорили к лишению свободы около 66 % осужденных военнослужащих. Из них отсрочку предоставили 42 %. В 42-м году эти цифры составили, соответственно, 80 и 54 %, а в 43-м — 88 и 61 % [81] Архив военной коллегии, наряд № 99. с. 301. . Даже если судить по неполным данным Генерального штаба, то из 994,3 тыс. военнослужащих, осужденных трибуналами, к 422,7 тыс., то есть почти половине была применена отсрочка исполнения приговора с направлением осужденных в действующую армию [82] Россия и СССР в войнах 20 века. Потери вооруженных сил. М. Олма-пресс. 2001. .