Александр Архипов - Бог с нами, братья!

— Во время проведения войсковой операции, прикомандированные подчиняются командирам мобильных спецгрупп. Во время определения спецификации караванных грузов, группа работает по указаниям старшего из прикомандированных.

В конце совещания начальник штаба, постоянно косясь на подполковника, сделал дополнительное объявление, потонувшее в грохоте отодвигаемых табуреток:

— Завтра день на подготовку. Время вылета и маршрут каждой группе будет объявлен дополнительно. Желаю удачи, товарищи офицеры.

Подготовка к выходу прошла в штатном режиме. Никого не надо было подгонять или чему-то обучать. Новичков в моей команде не было. Правда не было и господ офицеров, так сказать моих замов, по причине краткосрочного отпуска. Зато были аж четыре гвардейских прапора. Вечером вызвали в оперчасть, выдали «цветные картинки» и сообщили, что моя группа вылетает в 7:30 утра. Мне придаются три спеца.

Ночью не спалось, как всегда перед охотой. То боезапас в уме пересчитывал. «Вроде ничего лишнего.» То вспомнил, что Смирнов, паразит, на занятиях по рукопашке связки на ноге потянул. Надо бы разгрузить парня, отставать будет. Потом вдруг подскочил и начал запасные стельки для кроссовок искать. Поспал, вобщем.

Во время завтрака позвонили и сказали, что машину за нами выслали, а меня просили в штаб на пятнадцать минут заскочить. Забегая вперёд скажу… Хватило! Пока я мирно ругался со штабными и разведчиками, на вертолётной площадке события развивались своим чередом.

Дежурный «Урал» катапультировал моих парней у диспетчерской вышки. Это ориентир, чтобы не потеряться. Пацаны сразу улеглись на уже начавшие согреваться асфальт и травку, взгромоздив ноги на ранцы. Прикомандированные ГРУшники сидели на своих рюкзаках, прижимая к себе чехлы с диковинным оружием, чуть в сторонке. На контакт пока не шли. Два старлея и капитан — старший. Ну, такие, ну, такие…

От только приземлившегося борта отъехали два штабных УАЗа. Проезжая мимо живописной, до зубов вооружённой группы, с торчащими в небо кроссовками и кедами, первый УАЗ резко затормозил, испортив воздух палёной резиной. Первым из машины, задев высоченной тульей фуражки проём двери УАЗа, спрыгнул круглого телосложения моложавый полковник в новенькой форме. Фуражка слетела с полковничьей головы и, подхваченная лёгким утренним ветром, весело покатилась по ровному асфальту, подпрыгивая на козырьке и собирая внутрь убора рыжую афганскую пыль, окурки и сухие бараньи катышки. Ни один мускул не дрогнул у старшего офицера. Зато у выпавшего следом капитана дрогнуло всё. Зажав свою фуражку подмышкой, он побежал за полковничьей. Пытаясь отловить взбесившуюся беглянку, он даже пару раз пнул её в сердцах, загоняя под колёса второго УАЗика. Лежащий на взлётной полосе народ, лениво повернулся в сторону забавно скачущего капитана, оживился, приподняв стриженные под «ёжик» головы и загигикал, что в конец вывело из себя полковника.

— Это кто такие? Почему здесь? Кто старший этого цыганского табора? — неожиданно высокий, драматический тенор «соль-диезом» разрезал утреннюю тишину.

— Гвардии старший прапорщик Боцаев. Мобильная группа специального назначения гвардии майора Хмелева. Ожидаем команды на погрузку. Командир находится в штабе бригады на согласовании, — из солидарности сняв выцветшую кепку, отрапортовал Боцман. Но все свои поняли, — честь не хочет кому попало отдавать, морской пёс.

— Прапорщик? Где знаки различия? Что за форма одежды? Это кто? Партизаны? — вертя головой с неожиданно белой плешью, всё больше распалялся приезжий полковник.

Пока ещё не поняв, за что это дяденька с большими погонами так на них осерчал, мои мальчишки начали подниматься с асфальта и строиться в шеренгу. К ним и ГРУшники пристроились, конечно, внешне выгодно отличаясь от «партизанского» отряда.

— Прапорщик, ещё раз фамилию командира…, — топал новыми ботиночками 38-го размера полкан.

— Гвардии старший прапорщик…, — уточняет Боцман, грустно глядя на развязавшийся от крика полковника, шнурок на своём китайском кеде.

— Не понял… Что ты тут мне блеешь? — краснея лицом и выходя на самую высокую ноту, выдавал начальник, невольно становясь на цыпочки.

— Гвардии старший прапорщик, товарищ полковник. Можно не орать? Где вы тут баранов увидели? У личного состава уши закладывает. Прошу обращаться по Уставу, — набычился прапор, ковыряя мизинцем в правом ухе.

— Товарищ полковник, старший группы специального назначения, майор Хмелев, — а это уже я подъехал вместе с зам-начштаба в самый разгар заварушки.

— Майор? Где видно, что ты майор? Погоны где, спрашиваю? — орал полковник, покрываясь красными пятнами, глядя на мои новые кроссовочки немецкой фирмы «Адидас».

Ох, как хотелось взять это чудо под локоток, да отвести его за диспетчерский домик в тенёк… Рассказать этому задыхающемуся от собственной злобы, лишнего веса и дури уроду, что нельзя так разговаривать с людьми, которые через три часа будут рисковать своими мальчуковыми жизнями. Мельком посмотрел на Боцмана и понял, что не я один хотел… и как-то сразу успокоился.

Быстро среагировал замначштаба. Подбежал, представился, что-то начал объяснять, хлопая себя по погонам. Говорил, наверное, о том, что офицеры и прапорщики снимают погоны перед боевыми выходами, чтобы не стать мишенью № 1 для душманских снайперов. А может о том, что командование давно уже перестало придираться к форме одежды и экипировке разведчиков и спецгрупп, выполняющих задания в экстремальных условиях. К нам полковник уже не подошел. Сел в УАЗик, наступив на собственную фуражку, что-то зло бросил своему капитану, а когда тронулись, крикнул в нашу сторону:

— Ещё встретимся!

— А я бы не советовал! — гаркнул Боцман в след пылящему в сторону штаба бригады УАЗу.

Пацаны заржали. Для них это «… ещё встретимся…» было так далеко! Где-то там, за горизонтом. Это будет после грязи и пота долгого перехода по козьим тропам, где каждое ущелье — враг, каждая каменная осыпь — предатель. Когда идёшь и не знаешь — какая часть твоего тела под прицелом снайпера. Когда лежишь на пятнадцатиминутном привале, задрав ноги на скалу, и думаешь не о доме и маме, а о том, что вместо двух банок тушёнки нужно было брать на два рожка боезапаса больше. И как сберечь пацанов, которые лезут в самое пекло, пытаясь стать героями? Так они и есть герои! А он мне «…встретимся…»! Кстати, а кому это он? Мне? Ах, ты су…

Диспетчер дал отмашку, и мы пошли на погрузку. На ходу познакомился с офицерами, договорились в «вертушке» оговорить совместные действия. Лётчики были наши старые знакомые, это успокаивало. Взлетели. С Богом!