Бенито Гальдос - Кадис

– Снова шуточное представление? – спросил Фигероа, один из секундантов.

– Давайте скорее, – нетерпеливо сказал лорд Грей, – мне пора готовиться в путь.

– Объяснитесь, – предложил другой секундант, – и конец вражде.

– Я жду объяснений от Арасели, – сказал англичанин.

– Слово за лордом Греем, это ему следует оправдаться в своем поведении.

– Защищайтесь! – крикнул он в ярости. – Прощаясь с Кадисом, я убиваю своего друга.

– Защищайтесь, – повторил я, обнажая шпагу.

Приготовления длились недолго, клинки скрестились, прорезав темноту ночи.

– Стой! – крикнул Фигероа. – Мы не одни… Сюда кто-то приближается.

– Какая-то темная фигура… Проклятое любопытство!

– А что, если это сам Вильявисенсио? Прослышав о задуманной шутке, он спешит помешать представлению, а наткнется на настоящую дуэль.

– Похоже, что это женщина.

– Нет, скорее всего мужчина. Остановился… следит за нами.

– Продолжаем.

Клинки снова скрестились. При втором ударе я почувствовал, что рука моя окрепла. Лорд Грей владел шпагой в совершенстве, но был необычайно взволнован; я меж тем сохранял спокойствие. Минута – и моя рука сделала молниеносный выпад; лязгнула сталь о сталь, и лорд Грей с криком упал наземь.

– Умираю, – прошептал он, прижав руку к груди. – Арасели… славный ученик… не посрамил учителя.

Отбросив прочь шпагу, я кинулся вперед, чтобы оказать помощь раненому, но Фигероа в смятении остановил меня:

– Все кончено… Беги, Арасели, не мешкай. Губернатор… Посольство… Уэлсли.

Понимая опасность моего положения, я повернул к городской стене. Потрясенный, я быстро шагал к воротам, как вдруг передо мной выросла человеческая фигура, решительно направлявшаяся к месту катастрофы.

«Губернатор Вильявисенсио!» – подумал я про себя, не успев как следует разглядеть непрошеного свидетеля дуэли.

Но, подойдя ближе и узнав незнакомца, я с удивлением воскликнул:

– Сеньора донья Мария!.. Вы здесь в столь поздний час?

– Упал, – сказала она, не сводя глаз с того места, где лежал лорд Грей. – Маркиза была права, такому человеку, как дон Педро, не по плечу такой подвиг. Вы…

– Сеньора, – резко прервал я донью Марию, – не вздумайте хвалить меня… Это не подвиг… Я хочу забыть его, забыть, что моя рука…

– Вы покарали презренного человека, восторжествовал высокий принцип чести.

– Я сомневаюсь, сеньора. Мой подвиг жжет огнем мое сердце.

– Я хочу видеть его, – сухо проговорила донья Мария.

– Кого?

– Лорда Грея.

– А я не хочу, нет! – с ужасом сказал я, желая поскорее покинуть место дуэли.

Донья Мария подошла ближе и внимательно оглядела несчастного раненого.

– Надо перевязать рану, – сказал кто-то из хлопотавших вокруг него людей.

Донья Мария бросила им свой платок, потом, сняв с головы черную шаль, разорвала ее на куски и кинула на песок.

Открыв глаза, лорд Грей прошептал еле слышно:

– Донья Мария! Зачем ты приняла облик моего друга? Если твоя дочь пойдет в монастырь, я снова выкраду ее.

Графиня де Румблар поспешно повернула назад, к воротам.

Движимый чувством сострадания, я подошел к лорду Грею. Вид его сильного тела, распростертого на земле, и смертельно побледневшего лица причинил мне мучительную боль. Узнав меня, раненый приподнялся и, вытянув вперед руку, произнес слова, навсегда запечатлевшиеся в моей памяти. Загадочные слова!

Я быстро пошел прочь. В воротах Кадеты графиня де Румблар окликнула меня.

– Вам надо скрыться, рассчитывайте на мою помощь, – сказала она. – Вильявисенсио хочет арестовать вас, но я не допущу, чтобы такой благородный человек попал в лапы судей. Проводите меня домой.

Я предложил сеньоре руку, и мы медленно двинулись вперед. Я молчал.

– Кабальеро, – сказала она. – О, с какой радостью я называю вас этим именем! Как редко в наш развращенный век по праву звучит это прекрасное, благородное слово.

Я не отвечал. По дороге моя спутница два или три раза принималась расточать мне похвалы. Я стал испытывать отвращение к своему нелепому рыцарству. Кровь лорда Грея стремительным потоком лилась перед моими глазами.

– С сегодняшнего дня, отважный юноша, вы заслужили мое самое высокое уважение, и я намерена доказать вам это.

Я снова ничего не ответил.

– Когда моя дочь вернулась домой в том жалком состоянии, в котором вы ее видели, я обратилась к Богу с мольбой покарать палача нашей чести. С негодованием убедилась я в том, что из всех мужчин, которых я принимала в своем доме, ни один не понял, в чем состоит долг рыцаря… Когда добрый Конгосто вызвался отмстить за нанесенную мне обиду, я твердо уверовала в то, что сам Бог ниспосылает мне вершителя своего правосудия. Все называют дона Педро смешным. Увы! В нынешний век, когда рыцарский дух и благородные, возвышенные чувства составляют исключение, люди считают смешным того, кто выделяется на фоне их отвратительной пошлости… Не знаю почему, но я была уверена в победе отважного Конгосто… Я жаждала быть мужчиной, и сердце мое ныло от невыносимой боли. Для меня гармония мира была нарушена, и только смерть лорда Грея могла восстановить ее. Я провела мучительную ночь без сна. Да и как уснуть, не зная, свершилось ли возмездие? Мне мерещилась та картина, которую я только что увидела, каждая минута, проходившая в неведении, чем кончилась дуэль, – а я считала ее серьезной, – казалась мне вечностью…

– Сеньора донья Мария, – сказал я, пытаясь сбросить тяжелое бремя с души, – я поражен мужественным складом вашего характера. Но если вы обретете еще одну жизнь и у вас снова родятся дочери…

– Знаю, что вы собираетесь мне сказать… Да, я буду держать их взаперти и не позволю им даже мимоходом взглянуть на мужчин. Я была с ними слишком мягкой… Но уйдем отсюда поскорее… Крики черни мне невыносимы.

– Это патриоты, они празднуют победу при Альбуэре и конституцию, оглашенную в кортесах.

На одно мгновение донья Мария задержалась возле балаганов, потом, снова пустившись в путь, мрачно сказала:

– Я уже умерла, я уже умерла. Мир перестал существовать для меня. Бросаю на него последний взгляд и оставляю его болтунам. Отныне все кончено, мой жизненный круг замкнулся, я больше ни в ком не нуждаюсь… Сожалею, что я родилась в нашу ничтожную эпоху. Я не принадлежу к этому веку, нет… С сегодняшней ночи мой дом закроется, как могильный склеп… Отважный юноша, навсегда прощаясь с вами, я хочу дать вам доказательство моей благодарности.

Я по-прежнему молчал… Перед моими глазами стоял лорд Грей.

– С этого мгновения, – продолжала донья Мария, – вы в моих глазах окружены ореолом. Вы откликнулись на мои мольбы, как рука отвечает на мысль.

«Не нужен мне этот ореол! – сказал я про себя. – Будь проклята рука и мысль, ее направлявшая!»