Хэмптон Сайдз - Царство льда [litres]

Нашедшего эту записку прошу переслать ее военно-морскому министру США. В понедельник, 19 сент., мы оставили на берегу часть вещей и установили рядом длинную жердь. Там остались навигационные приборы, хронометр, судовые журналы за два года, палатки, лекарства и другие предметы, которые мы были не в состоянии нести дальше. Нам понадобилось двое суток, чтобы пройти эти 12 миль, так как среди нас есть больные. Прошлым вечером мы подстрелили двух оленей, благодаря чему у нас сейчас достаточно еды, и видели гораздо больше, а потому теперь не беспокоимся о будущем.

Вдохновленный новыми зацепками Мелвилл не мог усидеть на месте. Утром 13 ноября он выехал из Северного Булуна на свежих собаках, взяв еще нескольких якутских проводников в помощь Томату и Василию. На следующий день они достигли берега, где огромные льдины «лежали на берегу, как многочисленные монументы друидов». Через несколько часов Мелвилл заметил жердь, которой был обозначен тайник: она стояла точно так, как описал капитан. Когда Мелвилл показал ее своим погонщикам, они «с трудом смогли сдержать свое любопытство – так сильно им хотелось узнать, что именно там скрыто». Раскопав снег и песок, они нашли множество винтовок, палаток, медикаментов, навигационные инструменты, толстую Библию и, к огромному облегчению Мелвилла, все судовые записи в прекрасном состоянии. Якуты замерли «в восхищении… они никогда прежде не видели столько добычи разом».

В тайнике также оказался большой жестяной ящик, заполненный образцами пород, мхов и других природных редкостей, обнаруженных на острове Беннетта. Когда Мелвилл бережно поставил его на нарты вместе с остальной поклажей, якуты не на шутку удивились. Они недоуменно смотрели в ящик и изучали его содержимое. «Немного поговорив между собой, – писал Мелвилл, – они в конце концов засмеялись над идиотом, который, рискуя жизнью, отправился в такое долгое путешествие, чтобы спасти какие-то бесполезные камни».

Мелвилл несколько часов искал первый катер, покинутый Делонгом на илистой отмели, но ничего не нашел и заключил, что катер раздавило льдом. Не нашел он и следов катера Чиппа и его отряда.

На ночлег Мелвилл с погонщиками остановились в хижине неподалеку от берега, где разожгли огонь. Среди вещей, спасенных из тайника Делонга, якуты заметили плетеный сосуд, в котором осталось немного алкоголя. «Местные быстро поняли, что у меня есть выпивка, – писал Мелвилл, – и сбились в кучу, надеясь устроить кутеж».

«Хоть капельку! Хоть капельку!» – упрашивал Томат.

Мелвилл отказал ему и объяснил, что этот алкоголь «годится только для костра» – это было топливо, а не выпивка. Затем один из молодых якутов схватил сосуд и бросился бежать. «Я поймал его у порога, – писал Мелвилл, – и вылил спирт на пол, после чего он распластался на животе и принялся слизывать драгоценную жидкость». Рассердившись, остальное Мелвилл вылил в очаг, «где он тотчас вспыхнул и долго горел, к великой печали бедняги Томата и его друзей».

С арктического побережья Мелвилл отправился на юг, используя заметки Найндемана, чтобы идти по пути Делонга. Несколько дней они явно двигались в верном направлении: Мелвилл время от времени замечал следы и даже различил отметины от самодельных саней, на которых моряки везли по льду умирающего Эрихсена. Еще несколько дней Мелвилл безуспешно искал хижину, где умер Эрихсен и где Найндеман вырезал на доске краткую эпитафию.

Мелвилл снова испугался, что сбился со следа, а якуты снова начали сомневаться в целесообразности дальнейших поисков. Но Томат сообщил Мелвиллу кое-что, что вселило в него надежду, что Делонг может быть еще жив: у якутов по всей дельте были устроены тайники с провизией. Именно так они и выживали во время долгих странствий в суровом и непредсказуемом климате, именно так и оберегали себя от гибели: немного мороженой рыбы тут, пара гусиных туш там – таковы были их продуктовые заначки. Томат сказал, что всего в нескольких милях от них на дощатом помосте, который оберегал провизию от разлива и рыскающих по окрестностям зверей, лежало мясо двадцати трех оленей. Мелвилл гадал, сумели ли моряки Делонга каким-то чудом найти один из таких тайников. Может, они до сих пор питались обнаруженными запасами? Если же нет, по словам Мелвилла, было «печально сознавать, как близко они были к спасению, сами не зная об этом».

К 20 ноября, так больше ничего и не обнаружив, Мелвилл наконец решил прекратить поиски. Даже он понимал, что они рискуют жизнью. Они замерзли и устали, собаки «совсем выбились из сил». Сибирская зима была слишком опасным противником.

В 1860-х французский ученый Луи Фигье красноречиво описал этот край в своей книге «Суша и море», которая была в библиотеке «Жаннетты». «Тундра, – писал Фигье, – это гробница природы, усыпальница первобытного мира… Воздух сгущается, тускло мерцают звезды, вся природа спит смертным сном». В тундре, по его словам, «люди и даже сам снег постоянно источают пар, который мгновенно превращается в миллионы ледяных иголок, которые шуршат, как толстый шелк. Олени сбиваются в стада, чтобы согреться от близости, и только ворон, эта черная птица зимы, одиноко разрезает крылом унылое небо и оставляет за собой длинную полосу бледного пара».

Мелвилл не сумел одолеть этот край. Нужно было вернуться сюда в другое время года. А пока что он повернул на юг и отправился обратно в Булун, до которого была неделя пути по тем же замерзшим лабиринтам. Он едва запомнил эту тяжелую дорогу. «Когда наступила полярная ночь, – вспоминал он, – мне стало казаться, что мы бесцельно блуждаем по снегу и нет никакой разницы, выживу я или погибну. Казалось, это ужасное путешествие никогда не закончится. Я был в сознании и понимал, что происходит вокруг, но лишился всех чувств и потерял дар речи. Я был все равно что ожившим мертвецом».

Теперь Мелвилл лучше понимал, почему Делонг оставил столько вещей на берегу: собакам было невероятно тяжело тащить поклажу. Механик опасался, что в конце концов тяжкая ноша убьет не только собак, но и весь поисковый отряд. «В один момент я решал, что нужно сложить вещи в первое же надежное место и вернуться за ними при следующей возможности, но затем вспоминал, как упорно мы тащили все эти сокровища – все записи и находки, сделанные за два года лишений и изнурительного труда, – стискивал зубы, не обращая внимания на метель, и повторял клятву вывезти их, несмотря ни на что».

Мелвилл вернулся в Булун 27 ноября. Его лицо было обветрено и обморожено до неузнаваемости. Поиски заняли двадцать три дня, во время которых он вместе с якутскими проводниками преодолел более тысячи четырехсот миль, прочесывая тундру.