Анатолий Соловьев - Хождение за три моря

— Из-за чего ссора-то произошла?

— А он хотел цены на хлебушек поднять. И задержал в Торжке обоз с зерном. Тогда «жито к нам не идяше ни отколеже». Мы и побежали на мост лаяться. Дак и подрались!

— Обоз с хлебом, говоришь? — задумчиво повторил Афанасий. — А откуда он шёл?

— Из Суздаля.

— А ещё откуда к вам хлеб поступает?

— Из Ярославля. Боле неоткуда. Ганза хлебом не торгует, с Киева обозам не пробиться, там Литва всем владеет. Хлеб да соль в Новгороде всему голова. А оне в воле Михалчича. Наши его не шибко любят, не по-божески поступает. И то. У них весь род такой. Из Михалчичей двенадцать посадников вышло, досадили они народу крепко. Сколько раз вече сбегалось, штоб их свалить. Куды! Все бояре за них горой! Они и под Москву не хотят, зачем им кому-то покоряться, они сами князья!

Теперь для Афанасия многое прояснилось. Задержать обозы в Торжке [53] Что позже и случилось. В 1471 году подвоз хлеба в Новгород был задержан. В том же году Иван III одержал победу над городом. — «молодшие» новгородцы взбунтуются. Надо срочно слать донесение в Москву.

— Вот что, други мои верные, — сказал Афанасий, — предстоит вам великое дело...

В голубой дуге [54] Чуга — короткий нарядный кафтан с узкими рукавами, служил для охотничьих выездов. , украшенной золотым шитьём и драгоценностями (чем не князь?), постукивая посохом, оправленным в серебро, боярин Михалчич в сопровождении двух рослых холопов важно шёл по Кожевенной улице. Заглядывал по пути в обувные лавки — надо было чиры [55] Чиры — башмаки. купить. Такие покупки боярин никому не доверял, ворчал, что купят «тесны да неладно прошиты, деньгу неправно изведут». Увиденные чиры ему не нравились, просты, грубы, нет на них серебряных пряжек. Хоть сапожников нанимай. По пути он мысленно продолжал спорить с посадским Захарьиничем о вере. Тот стойко держался православия, а он убеждал посадского тысячника, что надо дружбу с латынянами крепить, с немецкими католиками и с польским королём. Спор закончился ссорой.

— Ты, Михалка, как есть папёжник [56] Т. е. католик. , — кричал выведенный из себя обычно спокойный Андреян. — Хочешь ворогов к нам навести! Тевтоны [57] Имеется в виду Тевтонский орден. на псковских рубежах стоят! Забыл?

— А чем страшны нам тевтоны? — спрашивал Михалчич.

Андреян ещё больше багровел, терялся от столь простого вопроса, ибо твёрдо был убеждён: не способен истинный новгородец задавать его после битвы на Чудском озере, после столь частых набегов рыцарей на новгородские рубежи. А хупавый [58] Хупавый — гордый, тщеславный. , ярый и крепкий боярин смотрел преувеличенно бесхитростно, словно младень непонимающий, только в глубине тёмных глаз светилось нечто такое, отчего посадник окончательно терялся и молчал. Наконец, овладев собой, сухо сказал:

— Сие у тебя не от глупства, боярин, а от гордыни. Жалится на тебя народ, говорят, Михалчич «блудом шкодит»! Доиграешься, Михалка!

Проходя мимо нарядной церкви Петра и Павла, выстроенной из красного кирпича, с полукруглым приделом-апсидой, сводчатым входом, украшенной лопатинами, пилястрами, аркадными поясками, боярин лишь усмехался тонкими губами, но лба не перекрестил. Он был уверен, что латинянская вера Новгороду сподручнее, ибо в тамошних землях бояре — бароны да герцоги — большую власть и силу имеют, там на их богатства никто не зарится, земли у них не отнимают, они сами у всякого отнять могут. А тут и богатство имеешь, а живи и оглядывайся. Чуть зазевался — враз всего лишишься. «Ишь, озаботился посадник, Михалчич «блудом шкодит», а чего не блудить, коль ярь в теле имеется? И серебром кого хошь осыплю, любая жёнка прибежит, только мигни, хоть вдовица, хоть от живого мужа».

Боярин понимал, что обвинения посадского тысячника легковесны. Кто, имея крепость тела, не блудит? Дело не в этом, а в более серьёзном: в какую сторону Новгороду приклониться — к Западу или к Москве. Сторонники есть и у Михалчича, и у тысячника Захарьинича. Те и другие спорят вот уже много лёг и, чтобы унизить противников, пользуются всякими предлогами.

День был солнечный, воскресный. Мостовые [59] К описываемому времени бревенчатые мостовые в городе сменились примерно двадцать раз. были полны праздного люда, щёлкающего калёные орехи, шатающегося «семо и онамо» [60] Туда и сюда. — туда, где веселей. А веселья везде довольно. Крепкие парни играли в кожаный мяч, гонялись за ним резвей, чем за девками. Гудели дудошники на помосте, где развлекали народ скоморохи, там же били в большой барабан. Во дворах заливались жалейки, рожки. На дальнем помосте фокусник показывал чудеса: выплёвывал изо рта огонь, тянул из собственных волосатых ушей длинные яркие ленты, дарил их девкам и бабам. Потом спрятал за щёку золотой перстень, зазвал на помост молодку и вынул перстень у неё из-под сарафана. Красивая молодка зарделась и убежала. Народ хохотал до упаду. Одобрительно засмеялся и Михалчич. Только старухи плевались, качали головами: ой не к добру бесовские игрища. Ближе к реке кувыркались потешники, для смеху колотили друг дружку наверченными из тряпок палками. Рожи у них были размалёванные, глаза вытаращенные, рты до ушей. Бесовщина, а занятно. Боярин нигде не задерживался, хотя порой лез в самую гущу, высматривая красивых молодок. Некоторым подмигивал, без особого, впрочем, успеха. Не задержался он и возле старика, который рассказывал собравшимся великую повесть «Слово о полку Игореве». Голос у длинноволосого сказителя негромкий, раздумчивый, поэтому слушали его в напряжённой тишине.

Михалчич остался равнодушен к словам старика. Кто таков Игорь? Ну, князь. Так что с того? Ишь, славы восхотел, а взять её не сумел. Чего о нём песни петь?

Шагах в ста от Великого моста, соединяющего Софийскую и Торговую стороны, толпа оказалась столь густа, что холопы боярина отстали и потеряли Михалчича из виду.

— Ну, други мои верные, — сказал Афанасий, — начнём! Беги, Ванятка, к вечевому колоколу, греми в него. А я и Стёпка займёмся боярином. Ишь, шагает, как гусак!

Когда Михалчич проходил мимо лавки, торгующей женскими украшениями, из толпы на него неожиданно бросился лохматый верзила с синяком под глазом, схватил за шиворот нарядной чуги, завопил что есть мочи: