Владимир Дегтярев - Янтарная сакма

— Стой! Стой! — придержал Книжника Проня. — Зовут-то для Бога тебя как?

— Хоронить... меня... надумал?

Бусыга резнул Проне по затылку. Проня даже не обернулся, продолжал трясти Книжника:

— А, это... хоронить, оно ведь быстро, а помнить надо долго!

— Верно говоришь. Молодец. В миру, в сербских горах, меня звали... Бео Гургом. Золотым... волком... — Он всхрапнул и отвалился на тюки.

— Надо уходить отсюда! — устало сказал Караван-баши. — Сейчас же соберёмся и пойдём на север, по следам караванов эмира бухарского. Этим запутаем следы. А потом, когда дойдём до реки Иртыш, повернём на восток. Возле той реки и зимой можно пройти. Будем жечь костры, пусть верблюды и лошади возле них греются. Другого пути для нас уже нет... На юге нас встретят нукеры эмира, пограбят и зарежут. Что-то сильно дорогим стал янтарь в этом мире...

— Услышал бы про наши беды великий князь Иван Васильевич, пожалел бы нас, — сказал Проня, снимая шапку с бычьими рогами. — Мы теперь для него — главная забота и надежда... Мы теперь его единственная казна!

Про то, что русский караван, ушедший через Китай в Индию, есть его единственная казна, Иван Васильевич точно подумал — когда примчавшийся в Москву от Нижнего Новгорода гонец сообщил ему, что полки, шедшие на Казань, у Нижнего Новгорода встали: ростепель. Так пришла неминучая погибель.

А как всё хорошо начиналось! Древлянские волхвы, жившие в особом посаде при Неглинной реке, неделю гадали-гадали и нагадали великому князю Московскому, что с середины греческого месяца октября установятся лютые холода, реки покроются льдом и можно шагать на Казань...

Сто возов тележного обоза по первому льду успело переправиться через Волгу у Нижнего Новгорода в Бор, где с незапамятных времён собирали дань, казнили и миловали свой народ черемисские князья. Но там обоз государя с голодным воем встретили казанские татары.

Крымский хан по первому снегу честно привёл в Арзамас, где утвердилась его ставка, и пять тысяч самых проголодавшихся своих людей. Через неделю можно было бы и навалиться на Казань. А тут — ростепель!

Вятичи встали со своими двумя тысячами воинов на Вятских Полянах, за три перехода от Казани: дороги перекрыла мёрзлая грязь. Ростепель! Пять пушек утопло, половина пороха и два десятка подвод с ядрами.

Всё! Казанцы со дня на день поймут, что Урус-князь Ивашка решился на невиданное дело — воевать зимой. И почнут выбрасывать во все стороны малые отряды. Налетят, вырежут русских, застрявших в грязи, и попрячутся за стены. Город брать — это не корову доить. Корову можно доить хоть в болоте, она понимает, что так надо. А город — это просто упрямый бык, у которого и рога есть!

— Что, Шуйский, обварился я на этом деле? — зло прищурился на конюшего Иван Васильевич. — И как нам быть? Без славы бросить всю затею и уйти в монастырь?

Шуйский ухмыльнулся, махнул гонцу, чтобы подождал за дверью.

Большие бояре, что сидят теперь по монастырям под крепкой стражей, перед резнёй Великого Новгорода прямо в лицо говорили Ивану Васильевичу, что пора бы тому отойти в монастырь, а оставить править молодого князюшку, Дмитрия Иоанновича. Юрке Патрикееву сразу после новгородского погрома за это башку и срубили! Другие заводчики жидовской ереси ещё сидят по ямам, ждут, когда Казань падёт. Тогда и их головы падут... А тут вот — ростепель! И сам, правда, про монастырь вспомнишь. Получить от Бога такой подарок, как весну в начале зимы?! Эк, ты Русь-матушка! Крепко любишь, да крепко бьёшь!

— Три Арских князя тебя ждут, великий князь, — сообщил Шуйский. — Я ещё месяц назад велел им к тебе прибыть за наградой. Сидят там, в переходе.

Великий князь удивился:

— Никаких черемис я не звал, награды им не обещал! Ты что, сбрендил? Награда... Я на Казань уже выкинул пятнадцать тысяч гривен! Весь «чёрный бор» с Великого Новгорода. Да на войну под Казанью уйдёт столько, да на после войны ещё столько же! Это весь ганзейский займ! А впереди-то у нас, по весне — Литва! Расходы будут просто немеряные! Кто Арских князей звал?

— Я звал, — признался Шуйский. — Я как-то не шибко верю старым волхвам. Они вон накаркали тебе мороз, а тут шуга пошла и скоро, поди, яблони зацветут... Так что я заранее озаботился позвать Арских князей поучаствовать в нашем деле. Сам их награжу, твоих расходов не станется, великий князь.

Иван Васильевич сообразил:

— Оружие им дашь?! Безбумажно и безответно?

— Оно так. И триста дойных кобылиц.

— Ну, Мишка! — рассупонил грозное лицо великий князь. — Потом проси меня чего хошь. Только после Казани!

Арские князья, горная да луговая черемиса, жили вот уже три сотни лет на своих землях, как будто в погребах. Татарам дань отдай и тут же русским дай — тоже как бы дань. Со всех сторон полный затвор! Теперь, когда русские татар вроде перевесили в силе, стало наоборот — дай сначала русским, а потом татарам. Две дани отдай, а сам хоть голый сиди в подполе и жди, кому ещё понадобишься. А оно так и есть: с понизовья Волги набегут гилевщики [84] Гилевщики — мятежники. , и тот твой погреб разроют. Вольного народу больно много пригрели Дон-батюшка, да Волга-матушка!

Арские князья вполне здраво рассудили, что надо брать сторону русских. Уж сколько татары русских били, били, да и черемисы татарам в том помогали, а выстояли русские. Выстояли, и вот теперь, судя по всему, начнут бить ответно. Бьют же русские больно и смертно. От их бешенства не откупишься. Лучше быть с ними заодно...

У Арских князей были свои тропы да дороги до Казани и мимо неё. Так что они встанут по задкам города, на виду, с напольной стороны, и останется у казанских один выход — бежать либо прямо на русские полки, либо косо по Волге, а там крымчаки... Куда ни беги, добра не будет! Хороша задумка!

Восемь сотен боевых русских луков прямого натяга выдал Шуйский Арским князьям да двадцать тысяч железных боевых наконечников к стрелам, да тысячу наконечников копий, да триста сабель татарской выделки. Ну и деньгами отвалил несусветную сумму — шесть ведёрных бадей с серебром!

— Данило Щеня с вами пойдёт, блестящие воины! — возгласил черемисским владыкам Михайло Шуйский.

Тут поднялся самый старый из князей, чувашин, князь Алатырский.

— Мы не Блестящие Воины, конник, — обрушился он на Шуйского. — Мы будем Ар Ас — Сияющие Божьи Создания!

— Извини меня, князь. Это так! — тотчас поклонился Шуйский.

— И нам не надо воеводу с войском, мы сами себе воеводы! И войско у нас — наше!

— Данило Щеня пойдёт всего с тремя своими сотниками, без воинов, — пояснил Шуйский. — И пойдёт не чтобы вами командовать, а чтобы вас отстоять, ежели на вас вятичи навалятся. Вятичи же слепороды, а стоят сейчас большим войском в линию от Йошкар-Олы до Мамадыша. То есть за вашими спинами. Вот вдруг сзади и навалятся?