Владимир Дегтярев - Янтарная сакма

— Так! Теперь точно война! — заорал пан Заболоцкий, смутив русских монахов, таскавших кирпичи под стены храма.

— Война, — согласился личный посланник короля Александра. — Только если мы воспротивимся той переписи.

— Э! — сплюнул пан Заболоцкий. — Не первый год москали всё пишут да пишут: сколько убежало, сколько прибежало. Езжай один к королю, скажи, что пущай, мол, пишут.

— Тут малость не так, — оглянувшись, сообщил пану Заболоцкому гонец. — Теперь москальские тиуны собирают от людей бумаги — сколько у них земли да сколько скота, да кто промеж них купцы, кто удельные дворяне, воины, беглые люди... Всем им личной грамотой Ивана Третьего обещано прощение, безоплатный приём обратно в русское подданство и защита от препятствий с нашей стороны. Вот так!

— Что на это тебе сказать? — Пан Заболоцкий задумался. — Московский князь Иван набрал огромный куль долгов у всех королей католического исповедания. Ему тот денежный куль не поднять. Вечный должник стал клятый москальский князь! Думал он на те деньги купить казаков, а своих беглых крестьян, что сховались на юге, между Волгой и Доном, поверстать в солдаты. И на том заработать. Не получилось. Нету у московского князя войска, даже чтобы себя защитить, а не только на нас кидаться! Эй, монах, подь сюды!

Русский монах, что тащил в собор сухую известь, ведро поставил на землю, вытер об фартук руки, подошёл, часто кланяясь.

— Вот заспорили с королевским гонцом, скоро ли вы, московские, пойдёте на нас войной? — Пан Заболоцкий достал из кармана русский медный алтын, вложил в руку мастерового монаха. — Отвечай, не бойся!

Монах зажмурил глаз, глянул на полуденное солнце, ответил, пряча алтын в прореху рясы:

— Я по-московски отвечу, великий пан: «Скоро только сказка сказывается, да не скоро дело делается!» — Он подумал два мига и добавил: — А московские полки до сих пор за рекой Окой стоят. Ждут полного сбора дворянского ополчения. К осени, люди бают, соберётся то ополчение... — монах поклонился, поднял ведро, пошёл своей дорогой.

— Вот так. Поезжай и доложи королю, что слышал, — предложил особому гонцу пан Заболоцкий.

На полном ходу к ним соскочил с седла полковник Швыдкевич, командир предмостного укрепления. А со стороны города неспешно подъезжал гетман Константин Острожский, третьего дня назначенный королём Александром командовать обороной Смоленска.

Пан Заболоцкий гневно сплюнул. Три тысячи регулярного войска уже почти месяц кормятся по смоленской округе, безбожно грабят общинников и свободных хлебопашцев, а обещанной московским князем весенней войны — нет! У смоленского народа за месяц вызрело такое лютое зло на поляцкую армию, что хоть с народом и воюй! И ведь придётся, если через неделю хитрые москали не придут с войском, пся крев!

Шесть монахов, сгибаясь, медленно пронесли мимо поляков огромную, дубовую доску. Не донесли — уронили, стали из своих драных поясов крутить вязку, чтобы ту доску тащить волоком.

— Ко мне только что гонец пришёл из-под Белгорода, — сказал гетман Острожский, снимая шерстяной плащ и надоевшую медную кирасу. — Жарко-то как!.. Доложил гонец, там случилась та же история. Пришёл туда московский обоз с брёвнами, досками, известью и железными гвоздями. За возчиков — чёрные монахи, кожа да кости. Хэх! Воевать с монашьими обозами мне интереса нет. Давай, пан Заболоцкий, хорошо отобедаем, а потом отпишем королю Александру, что тесть его, Иван Васильевич, обещанную заботу проявил, материалы для строительства храма своей дочери доставил... А войной и не пахнет! Травой пахнет и московским дубом.

К вечеру, когда в Смоленском замке загуляли уже с пьяными драками между шляхтой, пришёл второй особый гонец от короля.

Король Александр велел войскам отходить от приграничных городов и дать народу вовремя посеять жито. Король подтвердил, «что обозы с московским лесом, кованым железом, известью и мастерами церковной кладки», как и писал его тесть, прибыли разом во все четыре города, и он, король, с теми обозами разберётся сам...

Далее в королевском письме шла таковская приписка, каковой и в аду не сыщешь: «А весной, паны добродни, нам войны ждать нечего. И летом ждать не надо. Ибо в государстве Ивана Третьего случился очередной переворот. Старые бояре казнены, везде сидят новые, родством худые люди; не воевавшие. Соправителем Ивана Третьего теперь венчан принц Василий, старший сын Софьи Византийской и великого князя Ивана Третьего. Софья Византийская взяла верх...»

На то подлое известие шляхта заорала вразнобой, но матерно. Много шляхетских судеб и ожиданий поломал только что этот клятый государь Московский! Чтоб ему собственной бородой подавиться!

Пан гетман Острожский, читавший, согласно сану, то королевское письмо, на ор толпы вынул свой турецкий пистоль и пальнул в потолок. Шляхта угомонилась, стала стряхивать известь, осыпавшуюся с потолка. Пан гетман читал далее, что король Александр начертал особым, отдельным листом указа: «Велю в Смоленске оставить гарнизон в тысячу пехоты да двадцать пушек. Остальным войскам велю начать полное передвижение по старой белорусской дороге, от города Смоленска на город Витебск и далее, приняв пополнение, идти на город Псков, на соединение с полками немецкими и шведскими. Там состоится большой военный, совет, где будет в нашу пользу решена судьба русских торговых городов. На август месяц, когда уберут хлеба, назначено генеральное сражение за возврат под нашу руку городов Псков, Нарва, Великий Новгород».

Шляхетство, до того чуть не плакавшее, тут же развеселилось. По себе знало: если пойти соединяться с немцами да шведами, получится та же драка, как междуусобица на сейме. Там, на севере, они поднимут между собой обязательную резню, ведь и немцы, и шведы тоже не прочь сами войти в города Нарва, Псков и Новгород. При таком раскладе разгорится меж тремя государствами нешутейная война. За каждый город начнётся вселенская бойня! ...Уууу! Хэйя!

Только отпрыск древнего шляхетского рода, имеющий в подвалах гору денег, чтобы купить ещё одну Польшу, князь Гандамир, отпрыск рода Гедиминовичей, сообразил, что власть на Руси теперь прочная, раз Соправителем Ивана Третьего венчан его старший сын, хоть и от второй жены, но ведь старший! На Русь московскую села теперь крепкая династия. Этакую династийную ветвь надо на корню отсекать! Гандамир потому и орал в голос, желая вразумить пьяную шляхту:

— Разве Московия — государство? Сегодня один правит, завтра другой! Что тамошний Ивашка похочет, то и творит! Да и не он творит, что похочет, а баба его! А пошли, Панове, возведём на Москве, своего короля, меня там установим в короли! Да установим там сейм! И пусть тот сейм отдаст мне в жёны ту Софью Византийскую! Вот я ей...