Роберт Фаббри - Веспасиан. Павший орел Рима

— Похоже, сатурналии [16] Сатурналии — декабрьский праздник у древних римлян в честь Сатурна, в дни которого рабы уравнивались в правах с господами. теперь проводятся в течение всего года. Просто нас забыли поставить об этом в известность, — предположил Сабин.

Веспасиан бросил взгляд на двух других легатов: Корвина и недавно прибывшего Гнея Госидия Гету, под начало которого — в знак признательности за его успешный поход в Мавританию в предыдущем году — передали Двадцатый легион. Было видно, что и они раздражены необходимостью покорно ждать у дверей вольноотпущенника, сколь влиятельным бы тот ни был.

— Секретарь императора сейчас тебя примет, генерал, — объявил центурион, открыв дверь.

Плавтий был вне себя.

— Весьма любезно с его стороны, — процедил он сквозь зубы.

Веспасиан заметил в глазах у центуриона понимание и даже сочувствие сарказму Плавтия. Они вошли в роскошную приёмную с высоким потолком, в дальнем конце которой за большим столом сидел Нарцисс. При их появлении он даже не соизволил встать. Увы, размышления Веспасиана о наглости вольноотпущенника были внезапно забыты. Слева от Нарцисса с письменными принадлежностями в руках сидела Ценис.

От неожиданности сердце пропустило удар, и он едва не споткнулся. Ценис едва заметно улыбнулась ему одними глазами.

— Генерал Плавтий, — послышался медоточивый голос Нарцисса, чем мгновенно вернул его к реальности, — а также легаты Корвин, Веспасиан, Сабин и Гета, я рад видеть вас в добром здравии в этом мерзком северном климате. Садитесь, — он сделал знак Ценис. Та взяла стило и начала писать. — У нас официальная встреча, поэтому мой секретарь будет её записывать. Император посылает вам своё приветствие и желает, чтобы я сообщил вам, что моими устами говорит он сам.

— Это невозможно! — взорвался Плавтий, когда Нарцисс закончил говорить.

Увы, слова Плавтия оставили грека равнодушным.

— Отнюдь, генерал, это не только возможно, но и необходимо.

— Мы отправляемся в середине июня с тем, чтобы взять с собой только месячный запас зерна до нового урожая.

— В таком случае вам просто придётся взять больше.

— Ты можешь сказать, какой именно запас провианта нам взять с собой, если мы отправляемся уже в следующем месяце?

Нарцисс пожал плечами и, полузакрыв глаза, вытянул руки ладонями вверх, словно вопрос этот не имел для него ровно никакого значения.

— Три фунта в день помножить на сорок тысяч человек и помножить на шестьдесят дней, которые останутся до самых ранних сроков жатвы, получается... получается... — Плавтий оглянулся на легатов в надежде на их помощь в арифметических подсчётах.

— Получается сто двадцать тысяч фунтов в день, что даёт общее количество в семь миллионов двести тысяч фунтов, генерал, — выручил его Веспасиан.

— Именно! И это только чтобы накормить солдат. Но мне потребуется ещё четверть названного количества, чтобы прокормить обслугу, кроме того, нужен будет ячмень для верховых лошадей и тягловых животных. И весь упомянутый объём должны будут перевозить вьючные мулы, на каждого из которых до постройки нормальных дорог можно нагрузить максимум сто шестьдесят фунтов.

— В таком случае, полагаю, вам следует сделать строительство дорог одной из ваших главных целей, генерал, ибо таков приказ, — Нарцисс медленно опустил руку на стол — жест, который одновременно был мягким и решительным. Его взгляд сделался жёстким. — По моим подсчётам, между отправкой твоего послания и прибытием Клавдия должно пройти сто дней. Поэтому, если императору нужно прибыть в Галлию до осеннего равноденствия и начала сильных штормов в середине сентября, твоя армия должна переправиться через Тамезис к началу июня, чтобы ты успел отправить своё послание Клавдию.

Плавтий смотрел на Нарцисса с нескрываемым отвращением.

— И о чём должно сообщать это послание?

— О, всё очень просто, генерал. Ты сообщишь императору о том, что войско столкнулось с ожесточённым сопротивлением, что твоей армии срочно нужно подкрепление и, если возможно, личное присутствие императора с тем, чтобы он принял на себя командование армией, которое оказалось для тебя непосильной ношей. Я, со своей стороны, прочту твоё послание перед Сенатом, который станет умолять Клавдия лично прибыть сюда и спасти римские легионы от поражения. И Клавдий, оставив все другие дела, бросится к тебе на помощь и приведёт с собой столь необходимое подкрепление.

— Которое уже будет наготове, ожидая его у стен Рима?

— Заблуждаешься, генерал, ожидая его наготове здесь. Можешь устроить смотр через несколько дней, если пожелаешь.

— Ты привёз их с собой?

— Разумеется. И командовать ими до прибытия императора будет Деций Валерий Азиатик.

— Хочешь сделать из меня совершенного идиота?

— Отнюдь, генерал, я делаю из Клавдия героя. А как ты будешь при этом выглядеть, не имеет никакого значения.

— Ты думаешь, Сенат поверит такому посланию?

— Ни на мгновение. Но народ поверит, и, когда император вернётся с трофеями и пленниками, чтобы отпраздновать триумф, народ получит зримое подтверждение своей веры.

— Мой триумф.

— Нет, генерал, триумф императора, триумф, который заставит народ полюбить его. Зачем тебе любовь народа? Что тебе с ней делать? — Нарцисс помолчал, чтобы Плавтий полностью уловил и сам намёк, и заключённую в нём угрозу. — Итак, либо ты действуешь так, как я сказал, зная, что тебя ждёт награда, либо я найду кого-то другого, кто поможет моему повелителю завоевать народную любовь. Что ты выберешь?

Плавтий сжал губы и громко засопел, сдерживая ярость.

— Мы выступаем через семнадцать дней, на четвёртый день Апрельских ид.

— Великолепный день, генерал. Мой повелитель, несомненно, одобрит твой выбор. Уверен, авгуры сочтут его наиболее благоприятным, как только узнают, что его предпочитает император. Я больше не стану тебя задерживать, ведь тебе предстоит ещё очень много дел.

Лёгким взмахом пухлой руки Нарцисс указал патрициям на дверь. Да-да, тем самым патрициям, рядом с которыми ему, по идее, полагалось чувствовать себя полным ничтожеством, почти рабом. Ни один из них не попрощался с ним.

Багровый от ярости Авл Плавтий вскочил на ноги, развернулся и вылетел вон, едва не сбив с ног собственных легатов. Выходя вслед за начальником, Веспасиан заметил, как Корвин с Гетой обменялись тревожными взглядами. И сделал вывод, что те думают по поводу последних событий, грозивших успеху всего их предприятия, примерно то же, что и он. «Магн был прав», — подумал Веспасиан, продвигаясь к выходу рядом с Сабином. Брат также выглядел крайне обеспокоенным.

— Легаты Сабин и Веспасиан, — внезапно раздался у них за спиной протяжный голос Нарцисса. Оба тотчас замерли на месте. — Если не возражаете, мне бы хотелось побеседовать с вами обоими наедине.