Жюль Ковен - Осада Монтобана

— Мы все в точности исполнили данные нам предписания, — сказал весёлый виконт, — но не тут то было! Напрасно стучали мы на все лады у входа во дворец вашего высочества, всё оставалось мертво и безответно.

— Вследствие чего мы и встретились инкогнито, — продолжал серьёзно граф Робер, — и чуть было не перерезали друг другу горло.

— Вы слышите, маркиз?! — сердито вскричал герцог Орлеанский.

— Проскакав дорогу в оба конца, Поликсену, верно, понадобилось отдохнуть у своей красотки, — вмешался сладеньким голоском дом Грело.

— Чёрт тебя побери! — проворчал провансалец, который не мог похвастаться терпением, и поскольку он стоял возле бывшего приора, то исподтишка всадил тому в бок пять своих железных ногтей.

— Ай! — невольно вскрикнул тучный капуцин.

— Во-вторых, — перекричал его Рюскадор, — предупредив полковника, капитана и поручика, я вернулся в Париж на моей измученной кляче. Выходя из дома Остреберты Мондрагон я приметил, что за мной следят.

— Сокольничий принца переодет нищим; тут что-то кроется, — сказал своему товарищу один из тех мошенников, одетых с ног до головы в чёрное, что обыкновенно служат лазутчиками варёному раку. Я позволил этим негодяям следить за мною до Нового моста, но там, пользуясь безлюдием и темнотой, я быстро повернул назад и...

Поликсен вдруг замолк и смущённо потупил глаза.

— Вы их убили? — спросил, содрогаясь, дом Грело.

— Повторяю вам, что они узнали и упорно меня преследовали. Очевидно, они дошли бы до глухого переулка Нотр-Дам-де-Шан и, скрывшись там для наблюдений, убедились бы в прибытии этих благородных посетителей. Позволить им сообщить красному раку о встрече со мной не следовало ни под каким видом, чёрт возьми! Но какой они подняли крик, когда я их спровадил... тихохонько, скажу я вам!

— Обоих?! — воскликнул снова пузатый капуцин.

— Каждый делает, что может, — скромно пожал плечами Бозон Рыжий. — Сознаюсь, третий очень затруднил бы меня, я имел дело с ловкими бойцами. Притом они запищали так громко, что привлекли внимание ночного, дозора и в один миг меня окружили и схватили за плащ, за колет и за гриву. Я с трудом вырвался из когтей дозорных, оставив им всё, что они держали, и пустился улепётывать во весь дух. Но и преследователи мои были не многим менее прытки. Я пробегал улицу за улицей, а они всё не теряли моего следа. Тут я догадался, что они направлялись по шуму моих шагов. Завернув за угол, я проворно снял сапоги и бросил их в голову одного из самых упорных. Шутка ему не понравилась, он обнажил шпагу, ринулся на меня и...

Рюскадор снова принял скромный вид и хранил красноречивое молчание.

— Тоже убит! — жалобно охнул дом Грело и вспотел.

— Когда я уложил его на месте, — смиренно продолжал Поликсен, — его товарищи почти настигли меня. По мне дали несколько пистолетных выстрелов и мне пришлось долго кружить, прежде чем я мог быть вполне уверен, что они потеряли мой след. Вот ваше высочество, почему я не поспел вовремя, чтобы отпереть калитку сада при первом сигнале этих господ.

Гастон нашёл оправдание совершенно удовлетворительным и три брата де Трем горячо поздравляли с успехом отважного Бозона, который благодарил их, краснея, как барышня.

— Теперь когда всё пояснено, сообщите нам, ваше высочество, причину, по которой мы сюда созваны, — сказал полковник Робер.

— Господа, — начал герцог Орлеанский, — вам известно, что уже с месяц в Париже носятся слухи о новой войне.

— Да, — ответил граф де Трем, — в договоре о защите и нападении, заключённом между Францией и Голландией, король Испанский узрел опасность для оставшихся за ним владений в Бельгии. Он хотя и не объявил войны, однако занял неожиданно Трир и захватил курфюрста, который находился под нашим покровительством.

— Итак, — сказал Гастон, — Красному Раку наскучило напрасно требовать освобождения своего союзника и возвращения занятого Трира и он сегодня утром отправил герольда в Брюссель объявить войну кардиналу-инфанту.

— Война в Брабанте, куда удалилась королева мать! — вскричал Робер, начинавший угадывать мысль принца.

— Где живёт в изгнании и герцогиня Маргарита, ваша супруга, — договорил Урбен, не менее проницательный.

— В то же время, — продолжать Гастон, — деспот-кардинал послал маршалу Шатильону приказание собрать к одному пункту все войска, разбросанные на северо-востоке Франции, исключая обсервационный корпус моего кузена — графа Суассонского, который должен охранять границы Пикардии и Шампани.

— Цель этого распоряжения — занятие испанских Нидерландов при содействии Голландии, — сказал полковник.

— Ты рассуждаешь, как главнокомандующий... кем и будешь, если нам посчастливится, — медленно произнёс Гастон. — Потому одному тебе я и передам задуманный мною план. Его не знают ни дом Грело, ни Рюскадор: явное доказательство, что я не болтливая сорока, как распустили про меня слух. Твои братья не будут на меня сетовать за то, что я избираю тебя единственным моим поверенным в этом важном деле. План кампании должен быть известен лишь тому, кто его составил, и тому, кто распоряжается его исполнением. Это военное правило достойно великого Густава-Адольфа [8] Густав II Адольф (1594—1632) — король Швеции и выдающийся полководец, прозванный «Львом Севера». . Не правда ли господа?

Анри, Урбен и Поликсен поклонились в знак согласия, но дом Грело не мог сдержать жеста досады.

Взяв за руку графа Робера, принц отвёл его в сторону и стал с ним тихо говорить.

— Ненавистный министр моего брата, — сказать Гастон, — постоянно старается привлечь меня на свою сторону и потому едва успевает принять решение насчёт войны, как даёт мне о том знать. Он надеется меня задобрить приманкой, что не сегодня, так завтра мне предложено будет начальство над действующими войсками в качестве генералиссимуса. В этих видах его посланный, отец Жозеф, сообщает мне следующее: маршал Шатильон с главным корпусом быстро направится на Намюр, этот ключ испанских Нидерландов, тогда как одна дивизия будет угрожать Брюсселю, чтобы обмануть кардинала-инфанта. В число полков, назначенных для этой диверсии, включён и твой, Робер. Через несколько часов в Понтуаз придёт приказ выступить немедленно и форсированным маршем догнать гарнизоны Санлиса, Компьеня и Мондидье и вместе с ними примкнуть к гарнизону Рокруа.

— Понимаю! — вскричал граф.

— Выслушай меня до конца. Уверен ли ты в преданности своих солдат?

— Все до последнего дадут изрубить себя на куски за меня и за Анри.

— Хорошо же. При переходах в окрестностях Брюсселя ты найдёшь способ, как одному из твоих братьев тайно проникнуть в город. Там он покажет королеве-матери и герцогине этот перстень, условный знак, понятный только им одним и равносильный приказанию вполне довериться тебе и твоим посланникам.