Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

Напуганные кони долгожданного экипажа встали на дыбы и порывисто обошли тело, что так неожиданно выпало из окна. Христоф спрыгнул на брусчатку и бросился к дому. В следующий миг он ворвался в комнату, где разбойники, очнувшись, снова взялись за дело. Помочь Доминику несколькими быстрыми и безжалостными ударами было для него делом нескольких секунд. Наемники, умирая, распластались на полу.

— Слава Богу, — выдохнул Доминик, — вы как раз вовремя.

— Все в порядке? — спросил курьер.

— Со мною да, — ответил лекарь и бросился к дверям, за которыми осталась Ляна.

Девушка, бледная как смерть, бессильно упала в его объятия и зарыдала.

— Надо спешить, — напомнил Христоф, — неведомо, перед чем еще не остановится епископ.

Лекарь кивнул и, подхватив Ляну на руки, двинулся за ним. Следом, все время ойкая и читая молитвы, засеменила Вирця, вынужденная полностью полагаться на свои ноги, поскольку терять сознание имели право лишь вельможные пани.

Возле кареты Христоф остановился и удивленно глянул на пустую брусчатку. Тело, что лежало там, бесследно исчезло.

— Куда вы дели того несчастного? — спросил он у гайдуков, заметив, что те были так же бледны, как вынесенная из дома панна.

— Никуда, — растерянно ответили те.

— Хотите сказать, он встал и ушел сам?

Гайдуки утвердительно закивали головами.

— Черт бы вас, наглецов, побрал…

Объяснившись с ними таким способом, он сел в карету, оказавшись рядом с Вирцею, чем заставил ее стыдливо опустить глаза и погрузиться в самые сладкие мечты.

Экипаж сдвинулся с места, и грохот колес слился с цоканьем подков шестерых коней гайдуков, что ехали рядом, окружив карету полукругом. Рядом с дверцами шел курьерский конь, грустно поглядывая на своего хозяина. Видимо, ему было невдомек, чем деревянная скамья лучше его крепкой и проверенной спины.

Карета и всадники через Краковские ворота покинули город. Двинулись быстрее, постепенно минуя укутанное во тьму предместье, и попали в конце концов в лес.

— Готовьтесь, — спокойно молвил Христоф, доставая арбалет, предусмотрительно положенный под скамью.

— Вы ожидаете засады? — спросил Доминик.

— Скорее наоборот, пан Гепнер, засада ожидает нас, — ответил курьер.

— Вы знали про нее и все равно двинулись по этой дороге? — с упреком в голосе произнесла Ляна.

— Пани, — с тем же спокойствием в голосе продолжил он, — мы не избежим нападения, даже если у наших коней сейчас вырастут крылья. Епископ — не дурак, и его люди стерегут все дороги к Высокому Замку…

Сказав это, он заложил болт в арбалетный желоб и взялся молча и методично крутить коловорот. Справившись, Христоф замер, жадно рассматривая темный пейзаж.

— Кажется, тут, — сказал он, — приготовьтесь…

Гепнер кивнул и вытянул готовое к поединку оружие. Тем временем курьер открыл дверцу и мигом оказался на спине своего коня. Приложив арбалет к плечу, он тихо скомандовал гайдукам:

— Цельтесь в тот холм, что впереди. Увидите, что за «ягоды» на тех кустах.

Семь тонких и острых, словно иглы, стрел, со свистом рассекая воздух, помчались впереди всадников и впились в темную цель. В ответ донеслись отчаянные крики и проклятия. Несколько черных тел с серыми пятнами лиц скатились с холма на дорогу.

— Еще раз! — воскликнул Христоф, второй раз заряжая и сразу же прицеливаясь.

Снова семь стрел пронзили воздух, но теперь в цель попала всего одна. И еще один неудачник, отчаянно взмахнув руками, упал вниз. Словно в ответ, впереди появился отряд всадников…

— Ну вот, — сказал курьер, цепляя арбалет к седлу, — действо началось.

— Не были бы вы, панове, так добры пропустить нас? — громко обратился он к ним.

В темноте захохотали и посоветовали поцеловать кого-нибудь в задницу.

— Как некстати, — заметил Христоф.

— Пане, их больше чуть ли не втрое, — сказал кто-то из гайдуков.

— Половину я беру на себя, — спокойно ответил тот, — а с остальными — уж как-то сами. Разве я ошибся, когда взял себе в подмогу самых отважных смельчаков Львова?

— Нет, пане, не ошиблись, — прозвучал ответ.

— Тогда по черту вам каждому!

Напротив вдруг зажглись факелы, и причудливые тени стремглав кинулись на них. Христоф поднял коня на дыбы, и первый из нападавших, натолкнувшись на копыта, вылетел из седла. Второму достался удар мечом, третьему — крепким, словно камень, кулаком… Пример курьера переняли семеро других. Напуганные кони рвались прочь, и всадники постепенно спешивались. Окружив кольцом карету, защитники бились, словно львы, подбодряясь тем, что упорно стояли на ногах, пока их враги отступали и падали.

Так продолжалось до тех пор, пока пламя факела не блеснуло на застывшей дьявольской улыбке, что, словно призрак, возникла из темноты. За ней появилась еще одна, и еще одна… Десять фигур в улыбающихся шлемах, переступая через конские и человеческие трупы и держа наготове оружие, постепенно приближались к все еще неподвижному строю гайдуков.

— Черт! — выругался Христоф сквозь стиснутые зубы. — Что за шуты?

— Взгляните, — сказал Доминик, — те, что с нами бились, отступают…

— Или уступают место, — предположил курьер, — в любом случае, панове, имеем возможность передохнуть. Я предложил бы вам по кружечке винца, но боюсь, что ближайший кабак далеко…

— Я сказал бы, до ада значительно ближе, — добавил тот самый гайдук.

— Ага, а там, говорят, пьют смолу, — подхватил другой.

— Согласен, неподходящее место, — сказал Христоф, — тогда отправим туда этих весельчаков.

Мужчины дружно засмеялись, однако в тот же миг должны были отбивать новое нападение. Кольцо сразу сузился. Похоже, под теми вычурными шлемами и длинными черными плащами скрывались искусные фехтовальщики и безжалостные убийцы. Когда Христофу удалось в итоге проткнуть одного из них, взамен послышался предсмертный крик двух гайдуков. Было понятно, что шестеро изнуренных, хоть и храбрых защитников не смогут выстоять. Упало еще двое, потом двое последних, и остались только Гепнер и Христоф. Они защищали карету с разных сторон и могли только мысленно молиться друг за друга.

— Лекаря должны взять живым! — воскликнул вдруг курьер. — Слышите, живым!.. Иначе епископ раньше меня поснимает вам головы!

Клинок, в это время направлявшийся Доминику в грудь, остановился и сердито рубанул землю у его ног. Гепнер облегченно вздохнул. В мыслях он был готов подарить Христофу за его смекалку все, что тот только пожелает. Лишь бы не упасть…

— Стойте, нечестивцы! — послышался неожиданно крик, в котором все узнали голос епископа. Его худощавая, завернутая в рясу фигура чернела на холме.

— Гм, с чего бы это? — тихо проговорил курьер. — Сам хочет помериться силой, что ли?