Георгий Северцев-Полилов - Сборник Северцев-Полилов: Княжий отрок

Зоркий Матура давно уже присматривался к нему, при случае пытливо спрашивал его то о том, то о другом и мысленно подготовлял из княжеского любимца близкого помощника для себя.

Из всех своих приближенных князь никого так не любил, как Григория.

Он заменил ему убитого в Переяславле Юрия.

Томясь ожиданием, молодой княжий отрок отправился в церковь, рассчитывая там встретить Афанасия одного, чтобы открыть ему о своей любви к его дочери и просить его благословения. Сердце юноши забилось еще сильнее, когда он подходил к святому храму. Но какое-то тягостное чувство сжало его сердце.

— А, вот и ты, гость дорогой! — приветствовал его Афанасий, хлопотавший около иконостаса в церкви. — Помолись угодникам.

Григорий сделал несколько земных поклонов, приложился к иконам и тихо сказал:

— Дело у меня есть к тебе, Афанасий Савельич.

— Дело? Не место здесь, в храме, кажись, о деле толковать, пойдем домой, там и потолкуем.

Оба вышли из церкви.

— А ну, толкуй, парень, что с тобой попритчилось? — весело спрашивал пономарь спутника.

Григорий невольно смутился.

— Что ж молчишь, сказывай!

Наконец собрался с духом княжий отрок и еле слышно проговорил:

— Полюбилась мне твоя дочь, Оксинья Афанасьевна, выдай ее ты за меня замуж…

— Что-то будто неладное ты задумал!.. Статочное ли дело тебе, княжему любимцу, жениться на пономарской дочери?

— Дороже она мне всего на свете, — вот что я скажу тебе, Афанасий Савельич!

— Ой, негоже тебе, отрок, говорить мне такие речи! Ты большой человек, всегда пред князем, пред лицом его, а мы что, худородные! Да и князь разгневается, — продолжал пономарь, — когда узнает, что у любимого княжего отрока будет тестем простой пономарь! Брось ты все это дело!

Григорий стоял на своем.

— Хочешь, я для Оксиньи всю свою службу у князя брошу, за другое дело примусь.

Пономарь развел руками.

— Ой, вижу, не переговорить мне тебя. Уезжай с Богом до греха, — прибавил он решительно.

— Нет, Афанасий Савельич, не гони, не уеду, пока не решишь, здесь останусь.

— Ишь, блажной какой! — с досадой проговорил Афанасий и задумался. — Уж коли так забрала тебя за ретивое моя Аксютка, слушай, что я тебе скажу. Езжай ты домой в Тверь да дня через три сюда вертайся, я тою порою все обдумаю, со старухой переговорю, тогда и решим.

Лицо Григория расцвело радостью.

— Что ж, Афанасий Савельич, я на это согласен. Прости меня, Христа ради, и не стань поперек моему счастью!

Дойдя до дому, княжий отрок вскочил на коня, низко поклонился хозяину и помчался в Тверь.

Долго смотрел старик пономарь вслед удалявшемуся всаднику. Он еще не мог прийти в себя. Все сватанье Григория ему казалось странным сновиденьем. Статочное ли дело, чтобы любимый княжий отрок мог посвататься к его дочери.

Задумчиво пошел Афанасий в избу и стал дожидаться возвращения своих домашних. За пригорком запела жалейка пастуха, вернулся с пастбища скот. Вечерело. Солнышко медленно уходило на покой. Скоро на пригорке показались жена и дочь пономаря, возвращавшиеся с работ. Афанасий встретил их у ворот, расспросил о работах, а затем проговорил:

— А за тебя, доченька, жених сватался!

Ярким румянцем вспыхнуло лицо Оксиньи, вспыхнуло и тотчас же побледнело. Испуганно взглянула на мужа и старуха.

В те поры ни мать, ни дочь не смели противиться воле мужа и отца: что он решил, так тому и быть. Тем не менее молодая девушка взволнованным голосом спросила отца:

— Дозволь спросить, батюшка, кто к тебе меня сватать приходил?

Чуть заметная улыбка промелькнула по лицу пономаря.

— Сказывать, что ли? Ой, не поверишь!

— Не томи ты девку, говори, Афанасий!

— Да Григорий, княжий отрок.

Снова зарделась, как маков цвет, Оксинья.

— Люб он, что ли, тебе? Задумалась девушка.

— Люб не люб, а такова, видно, воля Божья.

— Высоко ты задумала, дочка, — заметила мать, — не по себе дерево клонишь.

Спокойно взглянула девушка на мать и промолвила:

— Не ведаем мы, матушка, про волю-то Божью. Изумленно смотрел Афанасий на свою дочь.

— Гордыня тебя обуяла, дочка: подумай, что ты говоришь!

— Нет, родитель, не гордыня, а если Богу так угодно, пусть так и будет. Сделай ты все, о чем тебя просит княжий отрок…

— Да ведь князь ему воспротивит жениться на тебе?

— Положись в том на волю Божью, — спокойно ответила девушка. — Коли воспротивится, значит, не судьба.

Долго не соглашался Афанасий на брак дочери с Григорием.

— Возьми святое Евангелие, батюшка, и прочитай, где откроется. Ты сам учил меня верить воле Божьей.

Послушался старик, достал с божницы святую книгу, открыл ее, поставил наугад палец и медленно прочитал: «Имейте веру Божью».

Старик дрожащими руками закрыл Евангелие.

Пораженная стояла и старуха мать.

— Вижу, доченька, что тут воля Божия, иди замуж за княжего отрока, Бог да благословит тебя.

Оксинья пошла готовить ужин, точно ничего и не произошло. Оба старика пали на колени перед иконой и долго молились.

Через три дня вернулся из Твери Григорий. Несмело вошел он в избу пономаря, не зная, какое решение его ожидает. Как и в прошлый раз, в избе никого не было, но Григорий решился ждать здесь возвращения хозяев и погрузился в свои заветные думы. Но вот у ворот раздалось ржание его коня. Встрепенулся Григорий и поспешно вышел из избы. У ворот он столкнулся с Оксиньей.

Смущенно и молча взглянул на нее Григорий. Приветливым взглядом встретила его Оксинья.

— Батюшка сказывал, что ты ко мне посватался? — просто сказала девушка.

— Верно он сказал, Оксинья Афанасьевна, — смущенно ответил юноша, — жизнь мне без тебя немила стала…

— Чем я тебе так приглянулась, господин?

— Всем, красавица! И видом, и поступью своею величавою, и речью разумною…

Спокойно слушала Оксинья его слова.

— Девица ты кроткая, благочестивая, смиренная и от веселья все ж не сторонишься… — продолжал Григорий.

— Господине, скучать грешно, — улыбнулась молодая девушка.

— Что ж, согласна со мною стать под венец? — робко спросил Григорий.

— От меня препоны не будет, да и батюшка с матушкой этому не препятствуют, — ответила Оксинья.

— Ах ты, лапушка моя, свет Оксиньюшка, век с тобою проживем, горя не узнаешь!

Возвратились с поля Афанасий с женой, и вопрос о браке был окончательно решен.

— Как же ты, зятек богоданный, у князя позволения вымолишь? А ну как он не даст тебе его?

— И не думай об этом, Афанасий Савельевич, все это на себя беру: вымолю у князя, выпрошу, ты ничего не бойся!

— Что ж, лад, а там честным пирком да за свадебку, — пошутил пономарь.

— А где ж венчаться нам повелишь, батюшка названый?

Старик и старуха задумались.