Наири Зарьян - Давид Сасунский

А царица Багдада им на это сказала:

– Ах, дети мои! Как же мне не таять? Не сегодня-завтра халифовы палачи придут и отрубят головы мне и вам.

Санасар расхохотался:

– Так вот оно что? Ну хорошо, посмотрим, как это они отрубят нам головы!

И вот прошло десять лет. Халиф позвал палачей и велел:

– Ступайте отрубите им головы.

Санасар с Багдасаром сидят у себя на скамейке, покрытой ковром, шутят, хохочут, а в соседней комнате плачет мать. Палачи вошли к ней.

– Нынче будем головы вам рубить, – объявили они.

– А руки у вас поднимутся на моих деток? – спросила Цовйнар-ханум.

Главный палач ей на это сказал:

– Поднимутся не поднимутся, а что нам делать? Такова воля халифа.

– Тише! – сказала Цовинар. – Деток моих испугаете. Пусть еще немного поиграют и посмеются. А вы покуда сядьте да отдохните. – Нет, – сказал главный палач, – нам не велено садиться. Вставайте, идем во двор.

Если здесь отрубить вам головы, то мы кровью зальем дворец.

– Тише! – снова промолвила Цовинар. – Не пугайте деток!

– А мне что? – крикнул главный палач. – А ну пошевеливайтесь!

Санасар услыхал его голос. Отворил дверь, смотрит: в комнате матери стоят с мечами наголо палачи.

– Вы что за люди? Что вам здесь нужно? Цовинар шепотом сказала палачам:

– Не говорите моим деткам, что вы пришли отсечь им головы. Выведите их из комнаты, станьте по сторонам и рубите им головы так, чтобы они ничего не успели увидеть, чтобы они не успели испугаться.

– Ладно, – молвили палачи.

– И еще у меня есть к вам просьба: сначала убейте меня, а потом моих деток.

– Матушка! Куда ты? – спросил Санасар.

– Сейчас приду, моя деточка.

– Тут что-то не так. Куда они тебя ведут? Я не пущу…

– Хочешь правду знать, сынок? Халиф послал этих людей, чтобы они отсекли мне голову.

Санасар подошел к главному палачу:

– Это ты будешь рубить моей матери голову?

– Халиф велел всем вам головы с плеч долой, – отвечал палач.

– Ну так вот же тебе наши головы!..

И тут Санасар так хватил главного палача по лицу, что голова у палача отлетела – только туловище на ногах держится. А подручные наутек – и к халифу.

– Много лет тебе здравствовать, халиф! Твой сын так хватил главного

палача по лицу, что голова у него отлетела – только туловище на ногах держится.

Халиф послал против Санасара и Багдасара войско. Санасар с Багдасаром еще засветло успели перебить половину этого войска и вернулись домой.

На другой день халифова рать уже не появилась.

Халиф приказал полководцу: – Ударь на гяуров!

– Нет, падишах, – возразил полководец, – нам этих пахлеванов не одолеть. Они силачи, разрушат они твое царство, лучше с ними не связываться.

Понял халиф: выхода нет. Смягчился, сказал:

– Теперь я уверился: Цовинар невинна, а богатыри зачаты ею от моря. Цовинар мне жена, а ее дети будут моими детьми.

Протекли годы.

Халиф вновь собрал войско, чтобы идти войной на армянскую землю.

Цовинар сказала:

– Халиф, послушайся ты меня: не воюй!

– Почему?

– Я видела сон: мелкие звезды накинулись на большую звезду. Большая звезда блеснула – ниже, ниже и, наконец, упала возле наших ворот.

Халиф рассмеялся.

– Разумница моя Цовинар! Ты спишь в свое удовольствие, а сны за других видишь. Нет! Пока я молод, я должен воевать.

– Воля твоя, – молвила Цовинар, – но ведь ты же дал слово моему отцу.

– Я раздумал, – отвечал халиф. – Пойду на него войной, соберу дань за десять лет. …Пришел халиф со своею ратью, осадил Берд-Капутин.

Семь лет длилась война.

Ни людям, ни скоту нельзя было выйти из города. Поля оставались невспаханными, незасеянными, в целину превратились. Все в городе вздорожало. Цены так поднялись, что и за золотой хлеба не купишь. Люди умирали с голоду.

– О Господи! – говорили друг другу горожане. – Неужели мы когда-нибудь наедимся досыта?

Царь Гагик скорбел душой, думу тяжкую думал, наконец набрал отважных юношей, составил из них полки. Когда смерклось, он отдал тайное распоряжение:

– Без моего приказа в бой не вступать!

В полночь, когда все стихло, царь Гагик крикнул:

– С нами Бог! В бой!

И бой завязался. Вражеское войско дрогнуло. Передовые отряды противника побежали, тыловые части стали их рубить. Кери-Торос и все юные бойцы с мечами и пиками врезались в самую гущу вражеских войск, крушили их, крошили, уничтожали. В этой яростной сече арабы друг друга не узнавали – били, рубили, убивали своих же.

Халиф пребывал в одиночестве. Как увидел он, что его люди уничтожают своих и что бой приближается, сел на дамасского верблюда и пустился в бегство, взывая к идолам:

– Спасите меня, идолы мои, вырвите меня из рук армян, дайте мне благополучно возвратиться домой, а я своих сыновей Санасара и Багдасара в жертву вам принесу!

Вновь увидела сон Цовинар: будто в каждой руке у нее по свече, и те свечи, кажется, вот-вот погаснут, а то вдруг разгорятся еще жарче и ярче.

Цовинар встала в кромешной тьме, позвала сыновей и сказала:

– Халиф – в беде, и дал он обет своим идолам принести вас обоих в жертву. Спасайтесь, дети мои! Бегите в страну армян. Ночью укажет вам дорогу ясная звезда, днем спрашивайте, где страна армян, спрашивайте и мчитесь.

Санасар сказал:

– Едем, Багдасар. Мы могли бы одним ударом сразить и халифа и все его войско, да что в этом проку! Чужбина никогда не заменит нам родину.

Тут мальчики встали, взяли каждый по луку, палице и мечу, взяли с собой в дорогу еды, вывели двух ретивых коней, сели, подъехали к матери, поцеловали ее, сказали:

– Прощай, матушка! Пусть теперь халиф приносит нас идолам в жертву!

Помолились своему богу и ночью пустились в путь.

– Армянская земля, где ты?.. Мы спешим к тебе.

На утренней заре Цовинар поднялась на дворцовую кровлю поглядеть,

как далеко отъехали от города ее сыновья. И что же она видит! Едет халиф на дамасском верблюде, без войска, без полководцев. Почернел халиф, ровно смола. Вот он спрыгнул с верблюда и бросился прямо к воротам.

Цовинар-ханум молвила:

– Здравствуй, халиф! Ой, что это с тобою сталось? Семь лет о тебе добрая шла молва. Что же случилось? Где твое войско? Где полководцы?

Халиф ей на это ответил:

– Ох, жена! Гяуров я прижал к стенам города и уж думал: настал их последний час, город сдастся, как вдруг на заре посыпался огненный град на войско мое и на полководцев, огненный меч пламенел меж рядами, наши крушили друг друга, крошили, уничтожали, я сам чуть было в плен не попал, да сел на верблюда – и скорее домой.

Прошло еще некоторое время. Однажды халиф сказал: