Валерий Старовойтов - Возмездие [Повесть и рассказы]

— Так, говоришь, заморят людей? — Илья Прокопьевич посмотрел сначала в глаза Григория, а потом сыну. Тот отвел взгляд, быстро перебирая налимью голову от хрящей и костей. Усков, глядя в умные, серые глаза напротив, тихо повторил, почти по слогам:

— Под иконой сидим, клянусь, что хоронить придется стариков и детей в братской могиле. Выхода иного нет, Илья, подсоби хотя бы на первых порах оружие добыть, хочу комендатуру и склад с продовольствием для северного завоза взять, а потом на Подгорное двинуть. Уверен, народ пойдет за нами по всему краю, а это, посчитай, тридцать тысяч супротив их тысчонки из НКВД!

Глазычев медленно встал, обошел стол, похлопав сына по плечу и, положив руку на руку коменданта, спокойно сказал:

— Григорий, возвращайся с тестем в Крыловку. Решил выступить, выступай до заморозков, но без меня. А баб с детьми малыми и стариков из Крыловки выведу на остров сам. Тропу знаю другую, не трясинную!

Подняв голову к огоньку лампадки, Глазычев перекрестился и вышел из избы, давая тем самым понять коменданту, что аудиенция закончена.

Обратную дорогу Усков и не заметил, ступая за стариком, который хорошо ориентировался по видимым только ему одному заметкам на деревьях. На привалах молчали, каждый думал о своем. Шевелеву было обидно, что не внук, а другой парень привез Григория с острова, и потому повидаться с Петрухой не удалось. Только однажды старик обмолвился, потому что обиду держать не было мочи:

— Любил я малого, к тайге приучал, о повадках зверей рассказывал, надеялся, но, похоже, зря!

Григорий и на сей раз промолчал, погруженный в свои мысли. Он отчетливо осознавал, что без поддержки вооруженных людей Глазычева потери среди восставших будут большими. Пытался утешать себя мыслью, что все равно многие из них обречены на смерть от голода и болезней, но в глазах стояли заскорузлые, равнодушные, бородатые рожи, и его величество Совесть била набатом в голове: «А по какому такому, собственно, праву ты ведешь людей к погибели, а что будет с их детьми?!» Он гнал от себя эти мысли, но им на смену летели другие — о предстоящей схватке с ненавистной системой Советов, исковеркавшей судьбу его семьи, и снова круг замыкался: «Не много ли на себя берешь, Гриня, в своей лютой ненависти?! Убивать придется не Ленина со Сталиным, а таких же простых людей, но думающих иначе, чем ты! Ведь, положа руку на сердце, советская власть строит школы и больницы, начала платить крохи, пенсии старикам!» Так и не заметил, потерянный в сомнениях и раздумьях Григорий Усков, как вышли они из болота и идут уже по кромке леса, за которым рукой подать до Крыловки.

По возвращении в деревню комендант тотчас распорядился привести к нему арестованного Медведева.

— Ко мне никого не пускать в течение часа, пока я классовому врагу мозги править буду! Ясно? — Комендант строго посмотрел на молодого бойца из сводного отряда НКВД, прикомандированного и разбитого по двенадцать человек в каждую деревню спецпереселенцев для несения караульной службы по охране складов, комендатур и местных советов, а также для поддержания общественного порядка.

— Так точно! Разрешите идти? — Рядовой вытянулся по стойке смирно и, браво развернувшись, вышел из кабинета во двор, где и заступил на пост, примкнув штык к винтовке.

— Ну, ты актер, Григорий! — Вскоре Медведев принял в объятия товарища с улыбкой.

— С вас пример берем, господин штабс-капитан! «Вяжите руки и в карцер!» — Со смехом парировал Усков, похлопывая бывшего командира по спине. — Ты, брат, отощал совсем, а ну! — Комендант открыл громадный сейф, выгрузив из него банку тушенки, сало, сушки и початую бутылку водки. — Ешь и пей, по ходу докладывай, коли я теперь гражданин начальник!

Медведев, махнув полстакана и закусив, поддевая сушкой прямо из открытой банки кусочки говядины, начал рассказывать, рисуя на чистом листе схему предстоящего восстания.

— Карта где? — Григорий был задумчив и сосредоточен.

— Отец карту приносил, но она настолько стара, что по ней даже на охоту лично бы я и не пошел. Так вот, смотри, что предлагаю: группа бойцов с Черемухового острова под твоим командованием выдвигается прямо на Парбиг с целью захвата и разоружения комендатуры. — Острие карандаша сновало внутри двух извилистых линий, отображающих берега реки, и метнулось в сторону квадрата с буковкой «П». — Времени тебе сутки, Григорий. Справитесь?

Усков молча отошел от стола и, развернувшись на носках, отчего «хромачи» скрипнули, тихо произнес: — Коля, не будет отряда с острова! Отказал староста!

Медведев с досадой бросил карандаш на стол:

— Отказал? Тогда обсуждать план бессмысленно! На кой в карцере сидел, спрашивается? С кольями и вилами не навоюешь против винтовок и пулеметов!

— Я ведь и не обещал, что договорюсь с Глазычевым, мать его, в кулацкое отродье! — Комендант горько усмехнулся и начал сворачивать папиросу. — Почему нет смысла? Давай просто его скорректируем, для чего направляли агитаторов, проводили сходки с народом?! Основная масса готова выступить и умереть за правое дело, за свободу! Вот смотри! — Теперь карандаш начал бегать по бумаге в руках Григория, обозначая направления главного удара и пути отхода.

— Ты все же предлагаешь в случае провала молниеносного удара перейти к позиционной, партизанской борьбе? — Медведев накрыл рукой зеленый прямоугольник, обозначающий тайгу.

— Нет. Чтобы отряд был партизанский, а не банда, нужны строгая организация и дисциплина, а у нас с тобой командиров — ты да я, еще пара прапорщиков! В тайге мужиков не удержать! Я предлагаю наступление сразу в двух направлениях: на Парбиг с последующим захватом Подгорного и на Галку с захватом Бакчара. Вот, посмотри! — Усков взял карандаш и провел стрелы с северо-востока на юго-запад.

Николай, склонившись над столом, горько усмехнулся:

— Григорий, расстояние даже по старой карте, где Бакчар еще Селивановкой значится, в 70 верст!

— Маршем два дня пути! В целом нормально! — Комендант начал расхаживать по кабинету, потирая широкие ладони. За окном маячила кудлатая голова верного ординарца, который расчесывал железной щеткой черную гриву коня.

— Тимоха, ко мне зайди! — Усков прикрыл створки окна, на горизонте в сумерках сверкали зарницы. Вернувшись к столу, он долго смотрел на бумагу, исчерченную стрелами. В дверях появился Тимоха.

— Кольцов, слушай приказ, вот список Малышкина и в нем фамилии переселенцев. Обозначенных буковками «К» и «ЗК» найди в самой дальней деляне на раскорчевке. Они все там ночуют. Это кулаки и зажиточные крестьяне, и вели им собраться на пасеке с утра. Скажи, комендант там проверку проводить будет. Отсутствующих приравняет к беглым! Коня моего разрешаю взять, коли ты его так усердно отдраил! Все понял?