Валерий Старовойтов - Возмездие [Повесть и рассказы]

— Эх, Лизонька! — В глазах глубоко задумавшегося Меркулова возникла молодая и очень красивая женщина в белоснежной блузке с комсомольским значком на высокой груди. Молодой аспирант кафедры истории и машинистка из областного управления КГБ были идеальной парой, как считали многие. Это предполагало обязательный карьерный рост с переводом супруга на работу в райком. Однако не срослось, что-то в биографии дядьев было не так, сама же Лизавета Платоновна продолжала служить и вышла на пенсию в звании майора, начальника секретной части управления КГБ по Томской области. Соответственно и круг знакомых семьи Меркуловых включал не только университетских коллег, но и товарищей офицеров. Один из них трелью дверного замка вывел из оцепенения, в которое Владимир Иванович всегда впадал от скандалов с женой.

Нежданный гость вмиг понял ситуацию:

— Володя, дорогой, на тебе лица нет! Сейчас лечиться будем! — После трехкратных поцелуев генерал в отставке полез в портфель из крокодильей кожи, вынув из него бутылку армянского коньяка. За столом после дежурных разговоров о погоде, как причины обострения болячек, плавно коснулись и темы ссоры супругов. Генерал, разливая коньяк в махонькие стопки, проговорился:

— Честно скажу. Лиза просила с тобой переговорить. Ну, скажи мне, на кой тебе сдалось это восстание? Времена нашенские снова наступают. Юрий Владимирович вон как гайки начал закручивать, куда с добром! Стукнет какой-нибудь сопляк в контору, мол, так и так, в университетской среде образуется правая фракционная группа, которая подвергает сомнениям верные решения партии и советского правительства, по которым двадцатый съезд КПСС дал свою политическую оценку! Да в тот самый период, когда война идет в Афганистане; когда книги диссидентов от самиздата шныряют в рядах интеллигенции. Ради нашей тридцатилетней дружбы прошу и ради Лизоньки тоже, выкинь эту дурь из седой головы!

Хозяин дома молча выпил и потянулся за долькой лимона.

— Будешь плохо себя вести, — седые брови старика в широкой улыбке поползли вверх, — уведу Лизавету Платоновну, капитаном не увел, сейчас уведу!

Генерал шутя погрозил приятелю пальцем и тоже опрокинул в себя стопку коньяка.

— Понимаешь, Сережа, если так сложилась наша история, значит, это наша история. «Кто кинет в прошлое камень, в того будущее выстрелит из пушки» — эту поговорку помнишь, а я тебе так скажу: вывод, который вы с моей ненаглядной женушкой пытаетесь домыслить, в монографии я не писал, не совсем сбрендил. Однако, как сотруднику органов докладываю, что в конце июля 1931 года, как ни парадоксально, восстанию способствовала сама сложившаяся практика осуществления высылки и последующего расселения на новых местах репрессированного крестьянства…

— Это куда ты клонишь?! — Генерал затушил окурок в бронзовой жабе-пепельнице и потянулся за коньяком.

— Да по существовавшему тогда порядку, Сергей Игнатьевич, выселявшиеся из одного селения или района крестьянские семьи затем, как правило, размещались вместе в одном или нескольких поселках. Я ведь писал не только с материалов ваших архивов, но общался с выжившими стариками, вот в чем вопрос! Твое здоровье!

Меркулов поднял стопку до уровня глаз.

— То есть ты хочешь сказать, что, желая несколько «смягчить» издержки депортации, наши органы шли на сохранение у спецпереселенцев элементов самоорганизации и взаимопомощи, родственных и земляческих связей? Ну, будем!

— Конечно, товарищ генерал! Тем самым Сиблаг невольно способствовал формированию ядра восстания в местах компактного проживания спецпереселенцев из нескольких районов Кузбасса, Алтая и Башкирии.

Меркулов начал разливать остатки коньяка.

— Хорошо сидим, мальчики! — В проеме кухонной двери стояла румяная от морозца хозяйка уютного профессорского дома.

Юрий Владимирович Андропов стоял у окна и смотрел на вечернюю Москву. Первый секретарь Томского обкома партии Мельников, неожиданно вызванный в ЦК, нервно поглаживал кожаную папку.

— Вы полагаете, Александр Григорьевич, в следующую пятилетку начать разработку Бакчарской руды? — Не оборачиваясь к подчиненному, спокойно спросил Генеральный секретарь ЦК КПСС.

— По объему залежей и содержанию железа в руде, Юрий Владимирович, Бакчарская руда — самое огромное месторождение не только в Советском Союзе! — Мельников поднялся, вытянув руки по швам. — Вместе с тем скажу со всей партийной ответственностью, объем мелиорации огромен. Болота тянутся по тайге на тысячи километров и надежно охраняют полезные ископаемые. В этой связи министерство не подписывает итоговое положительное заключение томских ученых о возможности осушения болот без существенного ущерба природе, соответственно и товарищ Байбаков и его Госплан даже подступиться не дают к вопросу финансирования первого карьера добычи руды открытым способом!

Андропов медленно повернулся и с высоты своего роста поверх очков посмотрел на сжавшегося под его взглядом томского секретаря.

— Государство, товарищ Мельников, является системой общественных институтов для регулирования отношений между людьми, развития общества и его защиты от внешних врагов, поэтому мы с вами должны расставлять правильно приоритеты! Ясно?

— Да, Юрий Владимирович, я понял.

— Избаловал Егор Лигачев томичей, как что, так записки в политбюро строчить, а у меня вот здесь, — Андропов постучал себя по шее, — Афганистан! Товарищ Байбаков понимает, а вы вместе с Лигачевым нет! Руда — это перспектива и рост экономики, не спорю. Вот только людей где собираешься брать на мелиорацию, второй БАМ стране не потянуть! Зэков Щелоков не даст, а спецпереселенцев в Томскую область, как в конце двадцатых годов, партия не планирует. Кстати, что у вас там за история среди ученой братии начинается? Вдруг про восстание крестьян далеких тридцатых годов опять заговорили. Заметь, Александр Григорьевич, это накануне приезда в Томск на симпозиум «Мирный атом», так кажется, всех ученых Европы вместе с зарубежной прессой?!

Андропов налил минеральной воды и протянул стакан Мельникову.

— Ты знаешь, о чем там напишут, если начнем ворошить прошлое, да разными сионистскими голосами вещать, мол, история повторяется, потому что снова у руля страны чекисты! — Андропов раздраженно пододвинул кресло и сел за рабочий стол, маленькими глотками выпивая «Боржоми».

— Да, Юрий Владимирович, догадываюсь! Однако материалы по восстанию в Томской области, тогда это была территория Чаинского района, а сейчас Бакчарского, засекречены. Утечки быть не может, все под контролем!

Мельников решительно достал из папки оригинал Резолюции бюро Чаинского РК ВКП(б) по докладу о борьбе с восставшими спецпереселенцами в июле-августе 1931 года и протянул три листа машинописного текста Генеральному секретарю, внутренне благодаря себя за предусмотрительность и предварительное согласование темы разговора с бывшим коллегой, а ныне секретарем ЦК КПСС Лигачевым, который и посоветовал захватить оригинал резолюции Чаинского райкома ВКП(б), сделав соответствующий звонок в Управление КГБ по Томской области. Андропов начал внимательно читать сухие строчки о причинах и последствиях одного из многочисленных крестьянских бунтов той сложной исторической эпохи.