Валерий Старовойтов - Возмездие [Повесть и рассказы]

Внучка убрала посуду и начала готовиться к уколу, достав из шкафа никелированный футляр со шприцами.

— Укольчик, больная, потерпите, немного пощиплет, правда. — Тома умело вводила очередную порцию лекарства, бросая взгляд в чуть приоткрытые веки. Вскоре боль отступила, а с ней картинка в сознании Екатерины Ивановны изменилась. Огонь костра выхватывает из темноты Ефросинию. Худая женщина без возраста, обмотав руки мокрыми тряпками, подняв их вверх так, чтобы стекала кровь, раскачивается из стороны в сторону и стонет. Рядом отец Кати, он поит травяным настоем брата из рукавицы, словно из соски. Обессиленный ребенок уже не плачет, а вяло сосет и тут же поносит кровью, которая грязной струйкой течет по волосатой руке отца…

Старушка поворачивается к стене, на которой возникает шалаш соседей, а дальше на просеке еще много таких же убежищ в дремучей тайге. Она слышит голоса: «Горлов погоножа в полста метров бревен не обтесал со всех сторон, а Фроська только три сотки лопатой вскопала вместо четырех, не видать им муки по норме. Помрут ребятишки, жаль мужика!» По небу катится звезда и падает за верхушки вековых сосен. Маленькая девочка, в которой Екатерина Ивановна узнает себя, поднимает глаза к ночному небу и шепчет:

— Господи, помилуй! Господи, помилуй и сохрани!

Елизавета Платоновна повернула автомобиль «Жигули» шестой модели к памятнику, облаченному в снежное покрывало. Метель прекратилась. Столбик термометра опустился почти до нуля, и веселая ребятня играла на большой перемене в снежки у школы им. Олега Кошевого. Снежный шарик попал герою военного подполья в лоб, отчего белая шапка лавиной скатилась по бронзе, обнажая чубастую голову. Женщина вздохнула и еще раз пробежала глазами по строкам, написанным ровным, красивым почерком: «Источник сообщает, что старший преподаватель кафедры истории, профессор Варенцов И.П. накануне научно-практической конференции в Томском государственном университете с участием ученых из Израиля, Германии, Франции и др. капиталистических стран, симулировал обострение хронического заболевания с целью выезда в Бакчарский район для опроса участников восстания спецпереселенцев 1931 года. Источник предполагает, что Варенцов И.П. написал рукопись о тех событиях, и в настоящее время уточняет некоторые детали на месте в селе Бакчар среди свидетелей, а также возможных участников этого восстания. Учитывая предстоящий наплыв иностранцев в город Томск, стоит предположить, что симуляция заболевания тем самым определяет мотив поступка ученого как некий план передачи рукописи на Запад. Источник присутствовала неоднократно на встречах, в которых профессор Варенцов И.П. вел с коллегами спор с изложением мыслей диссидентского содержания. Так, его позиция в полемике по случаю дня рождения В.И. Ленина сводилась к следующему: „Многочисленные обращения в защиту жертв репрессий остаются в большей степени рассчитанными на Запад, чем для тиражирования и распространения в СССР, ибо открыто и гласно говорить о роли НКВД и КГБ в истории нашей страны чрезвычайно опасно“. Также представляю данный материал под грифом „Секретно“. О способах получения копии в распоряжение профессора Варенцова И.П. и о количестве копий источник не располагает. Источник лишь может предположить о том, что И.П. Варенцов забыл данный документ на кафедре. Секретную копию резолюции Чаинского РК ВКП(б) по докладу о борьбе с восставшими спецпереселенцами, изъятую из общей тетради Варенцова И.П. при сдаче её для печати научной работы об истории края в период коллективизации, прилагаю. Подпись: Гетера. Дата: 21 ноября 1982 года».

Перечитав письмо, Меркулова запечатала его в конверт и вышла из машины, запахнув полы мутоновой шубы. Не спеша направилась мимо школы с чубастым героем в сторону соседнего величественного здания КГБ по Томской области. Серое здание в стиле «сталинского ампира», в котором она прослужила ровно двадцать пять лет, всегда влекло своей неведомой, притягательной мощью неограниченной власти. Предъявив удостоверение, Елизавета Платоновна подала конверт дежурному, а затем поднялась в буфет и наполнила большую хозяйственную сумку провизией, которой в магазинах Томска отродясь не было. Попив кофе за столиком со старым сослуживцем из хозяйственной части, Елизавета Платоновна покинула «контору». Вскоре она уже парковала «Жигули» у элитного профессорского дома в Академгородке. Мужу она решила больше ничего не говорить, а судьба историка Варенцова её не волновала.

Председатель КГБ СССР, генерал-полковник Федорчук Виталий Васильевич открыл сейф, достав наградной пистолет, погладил его и усмехнулся: «Не дождетесь!» Запрокинув початую бутылку коньяка, тут же, у сейфа, сделал приличный глоток прямо из горлышка и упал в служебное кресло, прикрыв уставшие глаза. Старый чекист понимал: «С этим креслом пора прощаться, потому что после нашумевшего ограбления в цирке на Цветном бульваре все нити идут к Галине Брежневой, а тут еще и „потекло“ в томском управлении с этим восстанием 50 лет назад! Чуть больше недели прошло, как похоронили Леонида Ильича, и новый Генеральный секретарь начал трясти правоохранителей, имея на каждого материал о связях с „семьей“. Эх, Леня, Леня, просили тебя товарищи оставить наследником „Калошу“, а нет, не успел товарищ Суслов к власти прийти, жаль!»

Генерал глубоко выдохнул и набрал по «вертушке» спецсвязи Томск.

— Приветствую, генерал! Слушай приказ: через агентурную сеть добудь мне группу в разработку с последующей ликвидацией «по плану Б» ученых из Томска, которые начали интенсивно собирать материалы по Чаинскому восстанию 1931-го года. Да! Все перепроверить и засекретить немедля! Информацию о живых поныне в Нарыме, Бакчарском и Чаинском районах, так у тебя, кажется, на северах они называются, отправить нам установленным порядком. Как понял?

— Добрый день, Виталий Васильевич! Понял вас хорошо, товарищ генерал-полковник, через три дня доложу об исполнении!

— Вот и доложи, иначе сам понимаешь — Томск не Киев, если в теплые края собрался дослуживать, хватит сопли морозить в Сибири. Как погода, кстати?

— Минус пять, Виталий Васильевич! — Томский генерал расслабился и присел на край рабочего стола.

— Пора у вас северную надбавку, однако, отбирать! Ну, бывай, жду доклада! — Федорчук положил трубку и вызвал начальника кадров управления.

На другом конце провода генерал-майор бережно положил трубку белого аппарата с гербом СССР. В дверь аккуратно постучали. На пороге появился неприметный человек в черном с красной папкой в руках — бессменный помощник начальника Управления КГБ при Совете Министров СССР по Томской области, подполковник Истомин. В папке среди документов на подпись лежал конверт от источника по кличке «Гетера».