Владимир Положенцев - Белая Бестия

— Пока они их ищут врагов за пределами Совроссии, в частности здесь, во Франции, и вполне успешно. Убиты десятки наших товарищей. Именно поэтому я здесь, Антон Иванович. А правды не было в Белом движении, потому что в нем не содержалось светлой цели. Да, именно светлой. Тот же Нестор Иванович Махно имел пусть утопичную, но светлую цель — безвластное государство, где все равны и честны друг перед другом. Утопия, конечно, но красивая. А что было у белых? Возвращение к прежним порядкам, которые всем обрыдли. Народ жаждал революции, революционных изменений, а мы им ничего не смогли предложить. И я вижу знак свыше, что именно Махно, остановил продвижение Белой армии к Москве и тем самым положил начало её конца.

Деникин достал из шкатулки сигару, понюхал ее, положил на крышку. Ему явно было неприятно напоминание о «Московской директиве» — наступлении на Москву, которую в 1919 году оспаривали многие генералы. В первую очередь барон Врангель, сменивший «опростоволосившегося» Деникина на посту Главкома. Но и Врангель уже не смог остановить красную лавину.

В глазах Антона Ивановича, кажется, появились слезы, и Анна пожалела, что завела этот разговор. Но ведь не она первой начала «вечер воспоминаний». Вообще, она тоже была рада видеть бывшего главнокомандующего. Даже не знала почему. Вероятно все же потому, что было жаль прошлого, в котором она была лихой Белой бестией.

В автомобиле, в котором оказались есаул Наяденцев и капитан Ростопчин, она узнала, что они являются членами Союза офицеров Венгрии, СОВы в просторечии. В Будапешт приятели попали вместе с отрядом донцов армии Краснова.

— Мы нанялись матросами на греческое рыболовецкое судно, — рассказывал Наяденцев. — Полгода ходили по Средиземному морю, затем уехали в Белград, позже в Венгрию. Через генерала Волгина, с которым мы вместе воевали на Западном фронте, вошли в СОВу. С его помощью, нам с капитаном удалось открыть что-то типа русской харчевни. Тем и жили. Но прогорели как восковые спички. А потом, через того же Волгина, получили место помощников генерала Деникина. На самом деле, его охранников. Сопровождаем в поездках, на различных мероприятиях.

— Антон Иванович настоятельно приглашает вас к себе на чай, Анна Владимировна, — вступил в разговор Ростопчин. — Где вы живете, мы узнали, проследив за Одинцовым, который уже имел беседу с генералом. Не хотел поручик раньше времени вас нам выдавать. Может, ревнует? Ха-ха. Вы очень похорошели.

— Ох уж этот Одинцов, — вздохнула Анна. Ей был очень приятен комплимент Наяденцева. — Вы знаете, что на днях барон Врангель создал РОВС?

— А-а, — махнул рукой капитан Ростопчин. — Все это уже только потуги вдрызг проигравшихся картежников выглядеть приличными. Что не создавай — поздно. Это лишь продлит агонию Русской армии. Да и какой армии? Смешно даже говорить.

— Не знаю, — сказал есаул. — Здесь я не соглашусь с Пашей, войсковые союзы помогают людям выжить.

— Они их только развращают, заставляют надеяться на кого-то, но не на себя, — возразил Ростопчин. — Сколько таких опустившихся солдат и офицеров по всей Европе. Да и по всему миру.

— Вы знаете, что Грудилин во Франции? — спросила Анна.

Кажется, это известие удивило обоих. Они молча переваривали информацию. Первым заговорил Наяденцев:

— В Венгрии до нас доходили слухи, что он погиб на французском транспорте у берегов Крита. Мы даже поставили в церкви Илье Ярославовичу свечку. И чем же он теперь занимается? Неплохо бы повидаться.

— Да, неплохо бы, — хищно улыбнулся Ростопчин.

— Неужели Одинцов вам ничего о нем и о себе не рассказал?

— Представьте, нет. Придется намять ему бока. У нас еще есть время. Не откажите в любезности, Анна Владимировна, рассказать нам немного о себе и вообще ввести в курс дела. А то мы, признаться, запутались кто вы теперь — все та же Белая бестия или руководитель «Красной Ривьеры».

— С удовольствием, друзья.

При слове «друзья» оба расплылись в улыбках. А Анна подробно рассказала, каким образом добралась до Франции, как жила все эти пять лет и как внезапно объявился поручик Май Луневский с предложением сыграть роль жертвы «красных террористов».

Белоглазова описывала все в деталях, а Наяденцев и Ростопчин внимательно слушали, не перебивая ни словом, ни даже движением. Замер и сидевший рядом с ней лысый мужчина в золотом пенсне, который все это время прижимался к ней своим мясистым, горячим бедром.

— Да-а, — протянул он, когда Анна закончила рассказ. — Позвольте представиться — подполковник Антонов Аркадий Аркадьевич. Бывший заместитель начальника контрразведки армии Май-Маевского. Хороший был человек Владимир Зенонович, но подвержен некоторым человеческим слабостям. Я был рядом с ним и в походе на Первопрестольную, и когда он руководил тыловыми частями в Крыму. Очень генерал переживал, что сорвал наступление на Москву. Кто-то сейчас говорит, что Владимир Зенонович его просто «пропил». Но это не так. Именно этот порок не мешал ему быть отменным полководцем. Наступление сорвал…

— Знаю, — перебила Анна, — не утруждайтесь, как вас…

— Для вас просто Аркадий. — Он приподнял шляпу.

— Аркадий, вы не могли бы немного отодвинуться, — попросила Белоглазова. — А то вы меня сильно раззадориваете своим обворожительным телом, а впереди еще важное дело.

Все захохотали, в том числе и Антонов. Он как мог отодвинулся к двери авто, покраснел:

— Извините, Анна Владимировна. Я как бы начальник этих двух олухов, которые даже не потрудились сразу представить меня даме. Да-а, теряем мы культурные манеры. Ничего не поделаешь, такова наша нынешняя неприкаянная жизнь эмигрантов.

И сразу стал серьезным:

— О нашей встрече и предстоящем визите к генералу Деникину Одинцову прошу не сообщать. Договорились?

Анна внимательно посмотрела в глаза Антонову, но так и не смогла в них ничего прочитать.

Деникин разлил кофе по чашкам, втянул широкими ноздрями крепкий аромат.

— Обожаю кофе по-латиноамерикански. Но моя Ксюша готовит его даже лучше бразильцев.

Деникин засмеялся, но сообразив, что смех совершенно ни к месту, поправил зеленый галстук, откашлялся.

— С минуты на минуту должен появится один весьма… хм, важный человек и мы уже перейдем непосредственно к делу. Но сразу хочу предупредить, Анна Владимировна, что оно будут нелегким и опасным. Для всех нас.

Анна не успела что-либо ответить. Дверь отворилась. Ксения сказала, что «гость прибыл и сейчас поднимется в кабинет».

Буквально через несколько секунд вошел высокий словно жердь, моложавый мужчина лет 60-ти в кремовом костюме со светлой бородкой, как у Деникина, и тонкими горизонтальными усиками. Быстрые, внимательные глаза остановились на Белоглазовой. Он ей поклонился.