Сергей Гуляев - Псы войны

Ди-Шу вновь посмотрел вниз.

— Господин! Да у них нет оружия, они просто лезут на вал, словно овцы на заклание! Смотрите! Среди них женщины и дети!

Монголы изменили тактику, теперь они направили на стены пленных, заставляя защитников города стрелять по своим. Тысячи пленных, словно кроты подкапывали валы и стены, заваливали ров землей. Посылая пленных на стены, монголы берегли свои силы и изматывали защитников, сея в их рядах страх и отчаяние. Под прикрытием пленных монголы вновь начали штурмовать стены, на этот раз атаки следовали одна за другой. Монголы разделили штурмовые отряды, и каждый раз стену атаковали новые силы, в то время как защитники не могли позволить себе лишних минут сна.

К исходу второго дня это стало приносить свои плоды. Защитники стен просто валились с ног от усталости. Стрелки уже не могли точно посылать стрелы в нападавших, которые все новыми и новыми волнами обрушивались на валы.

На третий день по возведенным пленниками земляным пандусам монголы подтянули осадные башни, и сунская пехота ринулась на стены.

— Ну что приуныли! — Собутэ повернулся к бойцам. — Крепость не в прочности стен, а в храбрости ее защитников!

На гребне вала два потока столкнулись, словно два разъяренных зверя. Три раза сунские знамена поднимались над стенами, но их удавалось сбросить вниз. Наконец атаки прекратились. Сунцы отошли под прикрытие монгольской конницы. Пороховые заряды подожгли осадные башни, превратив их в огромные костры.

Солнце зашло за дальние горы, но вместо того, чтобы отойти, монголы все продолжали и продолжали атаковать стены. Огни на стенах, делали защитников легкими мишенями для монгольских стрел, в то время как самих стрелков скрывала тьма.

— Так нас надолго не хватит, — проворчал сотник. Они не дают нам ни мгновения передышки, все лезут и лезут, словно муравьи.

Как только удавалось отразить очередную волну нападающих, сразу же стены накрывали залпы метательных орудий, заставляя защитников прятаться в укрытиях, но, тем не менее, ни сунцы, ни монголы не могли подняться даже на первую линию стен.

— Господин Собутэ, кажется, они прекращают штурм! — Ди-Шу заметил, что атаки на стены начали слабеть. Сунцы и монголы больше кричали, но не старались подняться на стены. Обстрел стен тоже почти прекратился.

— Наверное, они тоже устали, ведь не может человек без еды и без сна. — Предположил Агунай, робко выглянув за парапет. Смотрите! Их стало меньше, костры горят, но теней между ними почти нет.

— Что за лихо такое! — Собутэ сам посмотрел. — Действительно, только кричат, но их самих почти не видно. Наверное, снова задумали какую-нибудь пакость. Не в их обычаях прекращать начатое дело.

Ди-шу повернулся посмотреть на город, и в этот момент земля содрогнулась. Сверху посыпались обломки камней и куски черной земли. Над крепостью поднялось черное облако. Все оцепенели, еще несколько взрывов обрушили южные ворота. В одно мгновение город стал беззащитным перед наступающей армией.

Конница ворвалась на улицы, и сражение закипело с новой силой. Что делать и куда бежать Ди-шу не знал. Он искал сотника или хоть кого-нибудь из своих командиров, но в общей свалке было трудно понять кто свой, а кто чужой.

— Нужно пробиваться к Запретному городу. Его цитадель наверняка еще держится! — прокричал Агунай, и они бросились вниз по улице.

В нижнем городе началась паника. Люди метались вокруг в приступах безумной паники, настигаемые копытами монгольских коней и их длинными стрелами.

Но, когда они достигли запретного города, то увидели, что дворцовые постройки были объяты огнем, яркое пламя пожирало пагоды и дворцы. Братья в нерешительности остановились. Идти вперед было бессмысленно, бежать назад тоже. Не зная, что делать они повернулись и остались стоять на месте, ожидая, когда из-за поворота улицы покажется первый монгольский всадник.

— Тебе страшно? — спросил Агунай, втыкая перед собой стрелы.

Ди-шу тяжело вздохнул:

— Все когда-нибудь кончается, это судьба, но мы отдадим долг предкам.

Братья переглянулись, и в это время из переулка появился первый всадник.

Когда монголы взорвали ворота и ворвались в запретный город, генерал Хэлу отдал приказ десяти тысячам северной кавалерии прорваться единым ударом за стены и нанести ответный удар по захватчикам. Большой пожар должен был отвлекать монголов от этого маневра.

Передовой отряд вырвался за стены, отвлекая на себя основной удар нападавших, а за ним двинулась и основная конная лава, сметая все со своего пути.

Монголы не ожидали такого поворота событий, ворвавшись в город, они рассчитывали на то, что осажденные будут до конца сражаться на стенах и улицах, сдавая одну позицию за другой, пока весь город не окажется в их власти. Пожар, вспыхнувший в городе, они сочли за признак скорой победы, но мощный удар чжурчжэньской конницы опрокинул нападавших, и очистил все пространство перед городом. Монголы в панике бежали от стен, бросая осадные машины и камнеметные орудия.

Над городом повисла гнетущая тишина. Монголы отступили за реку, но звуки барабанов и труб говорили о сборе нового наступления.

Победа досталась очень тяжелой ценой. Отвлекавший монголов отряд был полностью уничтожен, из десяти тысяч всадников, нанесших степнякам основной удар, вернулось около трех. Нижний и внутренний города были уничтожены огнем, и только редкие каменные постройки, да цитадель императорского дворца оставались в относительной сохранности. Крепость Субинь перестала существовать. Ценой жизни семи тысяч воинов была получена всего лишь небольшая отсрочка перед неизбежным концом.

Ворота запретного города были открыты. Уцелевшие в битве, всадники, пехотинцы и простые горожане собрались на центральной площади, заполнив все ее пространство, ожидая выхода императора. Чиновники в парадных одеждах стояли возле крыльца, но императора не было. По толпе пронесся легкий ропот, уже не оставил ли их владыка, подобно Ай-Цзуну Цзиньской империи, принявшему яд в пылающем дворце, но в этот момент император вышел из внутренних покоев.

Собравшиеся на площади ахнули и опустились на колени, император был одет в красный генеральский доспех, и шел совершенно один, без личной охраны, но Есигуй увидел, что это не совсем так, в тени портика встали два малоприметных человека, одетых в коричневые одежды, еще двое оказались перед собравшимися чиновниками. Это были те молодые люди, которых обучал Санори. Его самого никто не видел, но понял, что он где-то рядом, готовый в любой момент отдать приказ своим людям атаковать.

Император обвел взглядом всю площадь, и, подняв руку, призывал народ к тишине.