Евгений Войскунский - Балтийская сага

Но вот приготовления закончены, — стол накрыт, салат, политый сметаной, и разогретая тушеная капуста с мясом располагают к хорошей сытой жизни, и я провозглашаю первый тост:

— Пусть Новый год будет милосердным к России, в том числе и к нам.

Лизина настойка приятно пахнет, но недостаточно крепка, женщины пьют с удовольствием, а я, старый алкоголик, перехожу на коньяк.

Мы пьем за Лизу — за ее доброту и бескорыстие, ее постоянную готовность сделать страждущим нужные инъекции, внимательно выслушать людей, битых жизнью, помочь им советом, утешить, вселить надежду. За Лизу-Скорую-Помощь.

Пьем за Машу — за ее недавнюю увенчанность титулом заслуженного учителя. Много лет она преподавала язык и литературу, была завучем, потом и директором школы. Я даже вспомнил: в шестидесятые годы в одном журнале напечатали Машину статью об Аполлоне Григорьеве.

— В семьдесят первом! — со смехом поправила Маша. — Ой, неужели ты помнишь? Ну и память у тебя, Вадя.

— Я все помню. Выпьем за тебя и твоего Олега. И за Валентину, — добавил я. — Надеюсь, ей хорошо живется в Хельсинки.

— Она живет не в Хельсинки, а в Тапиоле, — сказала Маша.

— Это, кажется, город-спутник?

— Да. Это город-сад, архитектурное чудо. Лучшие архитекторы Финляндии проектировали Тапиолу.

— Ты говоришь так, будто была в Тапиоле.

— Да, была прошлым летом.

— Значит, ты помирилась с Валентиной? — спросила Лиза. — Это хорошо, по-христиански.

— Причем тут христианство? Я по-прежнему считаю, что человек должен жить в своей стране.

— Конечно, — говорю, подливая дамам настойку в бокалы. — Товарищ Сталин запретил браки с иностранцами.

— Ну и нечего иронизировать! — хлестнула меня Маша сердитым взглядом. — И вообще, если б не ты, так ничего бы и не было. Никакой Тапиолы.

— То есть как? — поразился я. — Что ты несешь? Причем тут я?

— Разве не ты дал Валентине адрес Кузнецова в Хельсинки?

— Адрес Терентия? Да… — припомнил я. — Она попросила, я дал адрес… Как всегда, я во всем виноват… Но когда это было! На Валиных похоронах, в шестьдесят восьмом…

— Тогда и началось! Валентина с группой уехала в Хельсинки на гастроли. В свободный вечер пошла по адресу — дедушку навестить. А дедушка Терентий умер. Но оставил большое семейство. Они Валентину заобожали. Петя, дедушкин внук, влюбился в нее как не знаю кто. Как Петрарка в Лауру.

— Петя, Петрарка — его так и зовут?

— Его финское имя — Пентти, через два «т». Валентина называет его Петей. «Петенька, — говорит она, — лютеранин, но поклоняется Природе». Он дизайнер по ландшафтам — уважаемая у финнов профессия. Он стал ее приглашать каждый год в Финляндию. Организовывал ее концерты, поездки. В общем, они сошлись.

— Так Петя двоюродный брат Валентины?

— Я была против. Но она же упряма, как ее папа.

— Это не упрямство, — сказала Лиза. — Это любовь.

Маша вздохнула. Знакомым движением рук расправила на лбу кофейные пряди.

— Приятная у тебя настойка, — промолвила она. — На чем ты настаиваешь?

— Боярышник, мята, кое-что еще. Как хорошо, что вы помирились. Столько лет пролетело.

— Да… Прошлой весной, — сказала Маша, — как раз на Пасху, раздался звонок. Олег взял трубку. Это Валентина позвонила, говорит: «Мы с Петей в Ленинграде. Можно к вам приехать?» Олег ответил: «Можно». Ну, они и приехали по дамбе к нам в Кронштадт.

— Ты же теперь не на Карла Маркса живешь?

— Мы давно переехали в новый дом на Зосимова. Ну вот. Трое суток они у нас прожили. Пентти, Петенька, на два года моложе Валентины. Высокий, улыбчивый, с волосами до плеч. По-русски говорит с акцентом, конечно, но падежи ставит правильно. Пригласили нас приехать. Погостить. Ну, мы выправили загранпаспорта и летом поехали. У них в Тапиоле чудная квартирка, две спальни, большая гостиная, вокруг лесная красота.

— Валентина все еще поет? Выступает?

— Нет. Пятьдесят седьмой год уже ей пошел. С голосом некоторые проблемы. Но ничего. Они живут хорошо.

— Слава Богу. — Лиза перекрестилась, взглянув на икону в углу.

— А как тебе живется, Вадя? — спросила Маша. — Кто помогает тебе управляться с бытом?

— Лиза и помогает. Ну и ко мне приходит социальная работница, приносит продукты, уборку делает.

— Олег читал твои статьи. Говорит, ты хорошо пишешь, но не всегда правильно.

— Всегда правильно писал Анатолий Софронов.

— Вот еще! Ты скажешь. Олег говорит, надо бы написать историю кронштадтского Морского завода, бывшего Пароходного. Я говорю: «Вот возьми и напиши». — «Нет, — говорит он. — Я умею писать только объяснительные записки о перерасходе электроэнергии». Он, так же, как и ты, любитель шуточек.

— Как и все моряки.

— Вадя, история Морзавода действительно интересная. Вот бы вы с Олегом взялись и написали. У него масса материалов о военном времени.

— Спасибо, Машенька. Не сомневаюсь, что надо написать историю Морзавода. Но я не смогу. Я занят большой писаниной, она идет трудно и медленно, — даже не знаю, успею ли закончить…

Август стоит жаркий. А меня словно ледяным ветром прохватило.

Радио и ТВ сообщили, что на флотских учениях в Баренцевом море потерпела аварию атомная подводная лодка «Курск», легла на грунт. Это произошло 12-го, и вот уже пятые сутки не могут спасти ее экипаж. Там 118 человек. Западные страны предложили помощь, наши отказались: мол, сами умеем, все спасательные средства на Северном флоте есть. Вот только шторм, подводные течения и плохая видимость под водой мешают спасательным аппаратам состыковаться с аварийным люком подлодки.

А время шло, сто восемнадцать душ томились, ожидая спасения… или сколько их осталось в живых после взрыва… и с каждой уходящей минутой все меньше шансов… А президент Путин отдыхает в Сочи. Нет, не вылетел срочно в Североморск, не кинулся на помощь, — выслушивает по телефону доклады главкома ВМФ адмирала Куроедова… подводные течения мешают состыковаться… Лишь вечером 16-го — на исходе четвертых суток — он велел Куроедову принять помощь Запада. К месту катастрофы пошли норвежцы со своими спасательными средствами.

Что произошло на «Курске», что за взрыв? Может, в аккумуляторных ямах скопился водород? Куроедов выдвинул версию о возможности столкновения лодки с плавающей миной, оставшейся с войны. Ну это маловероятно… вообще невероятно… А министр обороны Сергеев в программе «Время» дал интервью: дескать, когда спасатели обнаружили «Курск» на грунте, рядом с ним был «еще какой-то объект». Какой? Не сказал. «И куда же подевался этот объект?» — спросили журналисты. «Ушел», — ответил маршал. Мне было стыдно за него, старого человека, столь беспардонно врущего. «Вторым объектом» могла быть только некая подводная лодка, столкнувшаяся с «Курском», но ведь, если было столкновение, то эта мифическая лодка тоже должна была получить тяжелые повреждения и вряд ли смогла незаметно скрыться.