Ирина Корженевская - Девочка-Царцаха

— Садитесь. Лошадь не моя, а почтовая, и свободные места есть.

— Ах нет, это не совсем так... Нам ведь не оплачивают дорогу, если мы ездим без вызова...

— Не беспокойтесь, я уплачу за подводу, но только предупреждаю, я в степи задержусь, и в Сонринг мы приедем часа на три или четыре позже обычного... Вернее всего — к вечеру.

Остановка в степи не устраивала Капитолину, но возражать она не имела права.

— Вы, кажется, приехали вчера? Почему же не пришли ночевать в школу? Я ожидала...

— Я не хотела вас беспокоить и великолепно выспалась в исполкоме.

— А зачем вам в степь?

— Посмотреть саранчовые залежи.

—Как же вы их нашли? Председатель ведь не знал...

— Как раз он меня туда и привез.

— Да что вы! Я очень сожалею, что в прошлый раз не могла вам помочь. Я так торопилась.

— Благодарю, я обошлась,— сухо ответила Ксения, которой надоело слушать Капитолину.

Пока Ксения осматривала степь и брала земляные пробы, Капитолина улеглась спать на телеге. Проснулась она через несколько часов, когда ямщик запрягал лошадь. Ксения, уложив свои инструменты, принялась завтракать. Она предложила бутерброды ямщику и Капитолине. Ямщик взял, а Капитолина сморщилась.

— Как вы можете после этой гадости браться за хлеб!

Ксения засмеялась:

— Какой гадости? Это вы саранчу так называете? Она не поганая и никаких болезней на человека не переносит. Единственный грех ее — обжорство... К тому же она высохла на солнце, как сухарь... Вот муха или таракан — другое дело!

Поехали дальше. Ксения ломала голову—как быть? Вместо плановых трехсот гектаров в салькын-халуновском аймаке оказалось надо обработать вдвое больше, а аппаратов — опрыскивателей — туда можно дать только пять. После обследования Мутал созвал общее собрание граждан, как заправский энтомолог, показал им саранчу и кубышки, рассказал, как она развивается, в каком угрожающем положении находится аймак. Собрание решило выделить рабочую силу, подводы, быков и бочки, а Ксению попросили добыть дополнительно пять аппаратов. А где их достать? Другие пять, что ей дали, нужно направить в Угатаевский улус. А что она будет делать с Харгункинами, где набралось восемьдесят гектаров?.. А в Сонринге и в Булг-Айсте наберется еще.

у поворота к сонринговским строениям Капитолина сошла с подводы.

Куда же вы?— удивилась Ксения.

—Я должна сегодня же быть в Булг-Айсте.

—Дело это, конечно, ваше...— Ксения пожала плечами.

—Не говорите, пожалуйста, Клавдии Сергеевне, что я ехала с вами, а то она обидится, что я не заглянула...

Клавдия Сергеевна и Нимгир, сидевшие на крыльце, встретили Ксению, как старую знакомую.

Нимгир вытащил из кармана папиросную коробку, битком набитую сухой саранчой.

—Это я тебе собирал у Старого кургана...

Ксения была очень довольна.

— Мы съездим туда завтра? Ты свободен, Нимгир?

— Обязательно. Председатель тоже с нами поедет. Я ему все

передал, что ты просил.

Интересуясь саранчой, Клавдия Сергеевна решила начать уроки позже, а рано утром вместе -со всеми ехать на обследование.

Ксения устала от работы и бесконечных переездов. Сидя за столом, она все время протирала глаза.

—Клавдия Сергеевна,—сказала она,—мне ужасно обидно, что я не могу провести с вами вечер. Эти противные веки уже меня не слушаются. Хоть подпорки для них устраивай.

Капитолина, даже и не думая идти дальше, дождалась темноты, никем не замеченная пробралась на крыльцо исполкома и расположилась на ночлег, положив под голову заветный чемоданчик.

Часа через два Нимгир, добросовестно проверявший каждый закоулок, наткнулся на нее и удивился. Почему она не пошла ночевать к Клавдии Сергеевне?! Зачем ей нужен сонринговский исполком? А может быть, в чемоданчике у нее хранятся какие-нибудь важные для милиции документы?..

Нимгир вспомнил, как грубо она обошлась с ним на днях в степи.

«Ну, хорошо,— размышлял он,— Нимгир тебе сейчас... как это по-русски называют, «кузькина мамашка» показывает!» И он энергично потряс Капитолину за плечо:—Эй! Просыпайся! Кто ты есть за человек?

Спросонья Капитолина не сразу поняла, что случилось, и испугалась.

— Кто ты есть за человек?! Отвечай!— грозно повторил Нимгир.— Отвечай и вставай! Я тебя арестовал.

— А-аа... Э-э-э... Я багша из Харгункин,— залепетала Капитолина.— Нимгир, это ты? Ты же меня знаешь... Да отпусти же, мне больно! Слышишь, Нимгир, не валяй дурака!

— Вставай, пойдем! Никакой Нимгир здесь для тебя нет.

Есть здесь для тебя участковый милиционер. А если сам не пойдешь, я тебя на руках относить буду.

По тону Нимгира Капитолина поняла, что он далек от шуток Она встала, но, вспомнив о чемоданчике, быстро наклонилась и принялась шарить по крыльцу.

— Что тебе?— строго спросил Нимгир.

— Чемоданчик... Здесь у меня был чемоданчик,— жалобно сказала она.

— Никуда не ушел твой чемоданчик. После допроса его получишь. Я его проверять буду. Иди вперед, а если бегать захочешь я стрелять буду,— предупредил Нимгир.

Он завел ее в дежурку и отпер камеру, в которой стояла скамья.

— Заходи давай!

— Да ты с ума сошел, Нимгир!—взвизгнула Капитолина.— Вот пожалуюсь начальнику милиции, как ты обращаешься с учителями!

— Есть у тебя такой право,— хладнокровно возразил Нимгир. — Каждый советский гражданин может жалоба делать. Это я на курсах милиционеров давно учил. Только я тебе говорю: никакой ты сейчас не багша для меня. Ты подозрительный элемент, понял?— И, легонько подталкивая Капитолину, Нимгир заставил ее переступить порог камеры и запер снаружи на внушительный засов.

— Негодяй! Мерзавец! Осел!—Капитолина начала стучать кулаками в дверь.

— Вот ты какой багша! Так ругаться нехорошо. Чему ты калмыцких ребятишек научишь? Нимгир свой дело исполняет, понимай это, злой голова! Мне все равно, кто ты— багша или улусный председатель, раз я тебя не на месте нашел. Лучше не шуми, сиди отдыхай. Мне с тобой много толковать некогда, я на дежурстве. Завтра утром твой чемодан проверяю, если ты в порядке — пойдешь, куда тебе надо.

— А где ваши розы?— спросила Ксения, торопливо причесываясь перед туалетом рано утром.

— Сгорели,— Клавдия Сергеевна сказала это нарочито пренебрежительным тоном.

— Как?

— Не сами, конечно... Я их сожгла.

— Но они нравились вам!.. Или это потому, что в прошлый раз я так их раскритиковала? Я, например, не выбросила бы то, что считаю красивым, даже если бы весь мир кричал мне, что оно безобразно!

— Вы тут ни при чем... Я увидела, что они действительно некрасивы. И право, без них стало много лучше. Сейчас мне даже смешно, что я мечтала о розах там, где можно найти только полынь да верблюжью колючку...

Только теперь Ксения вспомнила, что на туалете стояла карточка Эрле. Ее тоже нет... И зачем она заговорила про розы? Клавдия Сергеевна может подумать, что она любопытствует и, может быть, сейчас боится, как бы Ксения не спросила и про карточку.