Алан Савадж - Османец

Мехмеда это позабавило.

— Двести человек, — издевался он. — Я слышал, что там уже вспыхнул бунт.

Это было правдой. Когда Исидор попытался провести богослужения в соборе Святой Софии и таким образом отпраздновать объединение двух церквей, византийцы устроили настоящий бунт, и кардинала пришлось спасать от неистовства толпы.

Его прибытие могло бы позабавить турецкий лагерь, но последующие новости не были весёлыми.

В январе 1453 года два огромных генуэзских судна вошли в Золотой Рог. На борту находились один из самых известных воинов столетия Джованни Джустиниани в сопровождении семисот воинов, а также германский артиллерист Иоганн Грант.

Джон Хоквуд наконец перебрался в город.

— Именем Аллаха, — сказал Мехмед, — неверные собираются. Время идти на них, пока они не стали слишком сильны.

Мехмед распорядился начинать действия против византийских аванпостов. Маленькие крепости Терапия и Студиум на Босфоре были окружены, им предложили сдаться.

Гарнизоны, оказавшись перед такой ошеломляющей силой, с готовностью подчинились этому. Но Мехмед приказал каждого из солдат посадить на кол, да так, чтобы было видно из города.

— Они сдались добровольно, о падишах, — протестовал Энтони.

— Это предупреждение византийцам, — мрачно ответил Мехмед.

Следующей была захвачена крепость на острове Принкопо, с помощью горящей серы гарнизон был вытравлен. Все люди умерли до последнего.

— Настоящее чудовище, — мрачно отреагировал Джон Хоквуд.

«Это чудовище собирается взять Константинополь», — думал Энтони. Мара назвала его Канкар — Кровопийца. Он вдоволь напьётся крови, когда город падёт.

Через неделю Хоквуд получил приказ выступать со своей артиллерией. Окружённые огромной турецкой армией, всего около ста пятидесяти тысяч человек, пушки медленно двигались вперёд. Они были не видны наблюдателям на стенах.

Количество воинов на стенах росло по мере приближения турецкого войска. Если предыдущей осенью они встревожились при появления пятнадцати тысяч всадников, то что они почувствуют, увидев воинов, лошадей и флаги, заполнившие всю равнину. И худшего они ещё не знали...

Медленно, скрывая пушки, армия заняла позиции.

Войско Саган-паши двигалось к северу на случай контратаки, предпринятой через Золотой Рог из Галаты. Люди Саган-паши сразу же начали строить мост через внутреннюю бухту; за этим наблюдал маленький беспомощный византийский флот.

Войско Караджа-паши заняло позиции рядом с Саган-пашой, напротив Xylo Porta и Адрианопольских ворот.

Исхак-паша повёл свои войска к югу и расположил их напротив стены, в которой находились ворота Святого Романа.

И в центре, где река Кидарис течёт под стенами города, Халил-паша выставил основные турецкие силы.

Мехмед разбил свой красный с золотом шатёр сразу за войсками Халил-паши, ни у кого не оставив сомнения, что именно здесь он собирается предпринять основную атаку.

Турецкий флот, насчитывающий сто пятьдесят галер, курсировал в бухте Принкопо, не позволяя какому-либо подкреплению подойти к городу.

При турецком контроле Босфора и отрезанный от поставок продовольствия Константинополь оказался в осаде.

На рассвете 12 апреля 1453 года муэдзины поднялись на специально сооружённые башни перед каждой частью огромной армии и призвали к молитве. Энтони часто слышал эти слова за два прошедшие года, но сегодня они показались ему более значимыми, чем когда-либо:

Когда муэдзин умолк, армия издала воинственный клич такой силы, что он был слышен за пятнадцать миль. Всадники двинулись вперёд, наблюдателям на стенах стала видна гигантская пушка.

— Твоя пушка заряжена? — нетерпеливо спросил Мехмед Хоквуда.

— Она заряжена и готова к бою, о падишах, — сказал Джон.

Мехмед указал на город своим жезлом с конским хвостом.

— Начинайте осаду, — приказал он.

Джон поджёг запал, армия затаила дыхание. Огромная пушка загудела, и первый снаряд, начавший атаку стены Феодосия, был выпущен.

Огромное каменное ядро со свистом пролетело в воздухе. Оно было так точно направлено, что попало прямо в основание верхней стены. Распавшись на множество частей, оно заставило стену дать трещину.

Турки издали победный вопль, византийцы завизжали в ответ, давая понять, что принимают вызов.

Мехмед в ликовании похлопывал себя по бёдрам.

— Хороший выстрел, Хоук! — кричал он. — Давай ещё раз.

— Надо приподнять пушку, — решил Джон и отдал приказ.

Бомбарду заряжали целых два часа. В ожидании Мехмед нетерпеливо сновал на коне. Он отдал приказ, чтобы меньшие пушки продвинулись вперёд и начали обстрел стен. Византийцы отвечали ружейными выстрелами, и вскоре поединок пушек и ружей вёлся на протяжении всей стены.

Зрелище было впечатляющим. Поскольку малые пушки не могли заряжаться одновременно, они редко бывали готовы стрелять все разом. Минуты тишины сменялись грохотом взрывов и облаками дыма. Когда каменные ядра ударялись о стену или о землю, они разлетались на множество частей. Осколки были очень опасны для тех, кто стоял рядом. Энтони видел нескольких раненых ими турок.

Огромная пушка стреляла раз в час. Её можно было отличить по более гулкому звуку, чем у других, и по гораздо более разрушительному эффекту.

К вечеру, когда огромная пушка выстрелила всего семь раз, трещины в стене расширились, а в некоторых местах стена разрушилась.

Мехмед пребывал в прекрасном настроении. В компании обоих Хоквудов он обедал в своём шатре.

— Мне нужна неделя, — возбуждённо говорил он. — Через неделю город будет наш. — Эмир обернулся к Джону. — С этого момента ты — Хоук-паша, генерал артиллерии.

Джон благодарно поклонился и принял церемониальный жезл, украшенный конским хвостом с двумя узлами.

На следующее утро в стене не было ни одной трещины. Византийцы за ночь заделали все пробоины.

— Именем Аллаха! — закричал Мехмед. — Разве это возможно?

— Нам потребуется больше времени, чем неделя, — предположил Джон.

— Позволю себе сделать одно замечание, о падишах, — рискнул вступить Энтони. — Наши пушки стреляют в разные части стены и частично повреждают её, но, как оказалось, такие пробоины можно отремонтировать за ночь. Если мы направим всю мощь артиллерии в одну точку, то сможем пробить такую брешь, что её невозможно будет залатать.