Алан Савадж - Османец

Толпа заревела от ужаса, когда первые двадцать человек упали на землю, корчась в предсмертных муках. Стрелы со свистом пронзали тела новых и новых людей. Хорваты бросились назад, стараясь укрыться среди деревьев; около семидесяти мужчин и женщин остались лежать на дороге.

— Атакуйте их! — крикнул Хоквуд, поднимая меч. — Теперь все вместе!

Слуги примкнули к сипахам. В дело снова пошли пики. Раненые хорваты кричали, попадая под копыта лошадей. Те, кто не успевал добежать до деревьев, кричали ещё громче, сражённые пиками. Разгромив остатки нападавших, отряд возвратился на исходные позиции; кони хрипели и задыхались.

— Великолепно! — крикнул Халим. — Ты действительно достоин уважения эмира, юный Хоук.

Теперь в любом городе их ждала тёплая встреча. Население было немногочисленным и, за исключением гарнизонов, только славяне и христиане. Было неудивительно, что они ненавидят завоевателей даже больше, чем греки или болгары. Или хорваты.

Но в основном местные жители были во втором или третьем поколении турецкими подданными. Они знали, как относиться к причудам хозяев, и научились извлекать выгоду из законов, установленных эмирами и безжалостно проводимых в жизнь. Некоторые янычарские старшины спрашивали, когда новый эмир, которого они никогда не видели, собирается повести свою армию на войну.

— Война начнётся достаточно скоро, — пообещал им Хоквуд. — Такой войны вы ещё не видели. Это будет война, которая усмирит самого кровожадного человека на земле.

— Это, конечно, Дракула, правитель Валахии, — сказал начальник пограничной охраны. Они стояли на берегу могучей реки и смотрели на лес, простиравшийся к северу. Посольство рассматривало территории Валахии вот уже несколько дней, но столица Дракулы — Букур — находилась далеко к востоку; Энтони пока не собирался входить на территорию Валахии, не видя в этом необходимости. По его карте этот передовой пост был ближайшим к городу.

— Что-нибудь известно о последнем посольстве, направленном сюда?

— Ничего. Мы почти ничего не видим из того, что там происходит. Но ваша жизнь в ваших руках, юный Хоук.

— Мы — посланцы эмира, — сурово сказал Энтони.

Весь следующий день, когда посольство на плоту переправлялось через реку, его терзали дурные предчувствия.

— Я буду ждать твоего возвращения, Хоквуд, — сказал на прощание начальник пограничной охраны.

Переправившись через реку, они углубились в лес. Вскоре начался дождь, потоки воды ограничивали видимость и окружали их мрачным шелестом листвы.

— Какое промозглое место, — передёрнул плечами Мехман-паша.

— Ты как старуха, — усмехнулся Халим-паша, — разве мы не потомки Османа? Этим варварам предопределено судьбой служить нам. На что-то лучшее им нечего рассчитывать.

Энтони позволил им немного повздорить. Он решит, как обойтись с валахами, когда ему будет надо... и он собирается вернуться живым.

Через три дня деревья стали расступаться, и стража Валахии остановила их. Энтони понимал, что за посольством следят с того момента, как оно отъехало от реки. Не один раз они слышали звон доспехов, доносившийся из-за деревьев. Хоквуд приказал своим людям не обращать внимания на это, считая, что валахи, когда будет нужно, сами обнаружат себя, и что они прибыли сюда не для сражений, а для переговоров.

Теперь перед ними появилось несколько сотен всадников. На некоторых были шлемы, на некоторых — кирасы и другая защита, но ни у одного не было полного комплекта доспехов. Вооружены они были копьями, луками и мечами. Энтони показалось, что отряд янычар мог бы мгновенно разгромить это сборище людей, вряд ли подчинявшихся строгой дисциплине. Но их было больше, чем османцев.

Подняв руку, Энтони направился вперёд.

Немного спустя командир валашских всадников покинул строй и направился к нему.

— Я посол Мехмеда II, — по-гречески сказал Хоквуд.

— Мы не признаем турецких эмиров, — ответил командир.

— Этого ты признаешь, дружище, — пообещал Энтони. — Я пришёл поговорить с твоим хозяином. Проводи меня к нему.

До столицы князя Дракулы Букура посольство добиралось ещё несколько дней. Это было неприятное путешествие. Турки следовали в сопровождении валашских пеших и конных воинов, к ним присоединилась толпа местных жителей. Хотя с ними не обходились грубо, турки ощущали себя пленниками.

Наконец посольство достигло города, основные строения которого были деревянными и скорее походили на хижины, а не на дома. В эту нескончаемую морось они казались абсолютно нежилыми. В отдалении за домами возвышался ряд голых деревьев. Подъехав ближе, турки поняли, что на самом деле это были посаженные на кол люди, тела которых давно сгнили, и теперь их скелеты поднимались к небу на высоких шестах.

— Именем Аллаха, — пробормотал Мехман. — Вот что случилось с нашими людьми...

Энтони судорожно сглотнул. Как однажды сказал Мехмед, если однажды увидишь, как сажают на кол, то никогда этого не забудешь. Здесь же были трупы более чем ста человек.

Валашские дети радостно возились под этим ужасным памятником жестокости; наверняка они так же веселились, когда эти люди корчились и умирали в муках.

— Мужайтесь! — гаркнул Халим-паша. — Мы ведь османцы!

Энтони резко осадил коня.

Посольство двигалось между убогими лачугами, копыта вязли в грязи, собаки лаяли, грязные дети бежали следом за ними.

Дворец князя оказался просто большой хижиной, окружённой деревянным частоколом. Турки были впущены, ворота за ними плотно закрылись.

— Эти люди — настоящие варвары, — прокомментировал Мехман-паша, оглядываясь кругом с нескрываемым отвращением.

В полной тишине три посланника поднялись по ступеням на крыльцо: от их мокрых одежд шёл пар. На крыльце их ждали стражники и двое дворовых слуг. Очевидно, их известили о прибытии турок.

— Снимите шлемы, — приказал один из них, говоривший по-латыни. Поверх его одежды был рыцарский плащ; но, казалось, что он давно не мылся.

— Почему мы должны снимать шлемы? — спросил Халим-паша.

— Ни один человек не может оставаться с покрытой головой в присутствии князя, — высокомерно произнёс слуга.

Халим-паша взглянул на Мехман-пашу, не зная, как реагировать на это наглое замечание.

— Мы прибыли с миром, друзья мои, — успокоил их Хоквуд. — Мы должны выполнять желания князя. — Он снял шлем и отдал его слуге.

Слуга удивлённо уставился на него.

— Вы турок?

— Нет, — ответил Энтони. — Но я служу эмиру.

Человек продолжал глазеть на его рыжие волосы, когда Халим громко провозгласил:

— Турки не снимают головной убор даже перед эмиром.

— Тогда вы не сможете встретиться с князем, — настаивал слуга.

— Я в любом случае увижу его, — объявил Халим-паша. — Я посланник эмира.