Алан Савадж - Османец

— Могут возникнуть другие сложности. Эмир предлагает мировую на три года между турками и венграми. Я уполномочен заключить этот пакт.

— Эмиру потребуется три года, чтобы разбить Дракулу?

— Позволю себе повториться, сударь: могут возникнуть другие сложности.

— Значит, целых три года, — задумчиво сказал Хуньяди, — я не смогу воевать с турками. И я не смогу помочь Константинополю, если будет необходимо. Я правильно понял, юноша?

— Вы не будете начинать войну с турками столько, сколько они не будут вступать в войну с вами, — осторожно сказал Энтони.

Поразмышляв, Хуньяди сказал:

— Мне неизвестно, Хоквуд, действительно ли твой эмир великий воин, но я чувствую, что он очень осторожный человек. Это достойно восхищения. Я не испытываю любви к грекам. Они иждивенцы и всегда ждут, когда кто-нибудь другой будет сражаться за них. Передай эмиру: я подписываю трёхгодичное перемирие, а также то, что я желаю ему успеха в походе против Дракулы.

— Трудно поверить, — признался Энтони своим спутникам, — что эти правители с такой лёгкостью предали друг друга. Ведь если бы они объединились против нас, надежды нашего хозяина рассеялись бы как дым.

— Это в обычаях христиан, — объяснил Халим-паша. — Они всегда предпочитали войну друг против друга сражениям, с арабами, Чингисханом или с нами. Ведь франки тоже постоянно воюют друг с другом. Вы франки, а отец твой рассказывал, как он воевал против таких же франков.

— Мы англичане, — попытался оправдаться Энтони. — Франки совсем другие люди, они наши враги.

— Как такое может быть? — недоумевал Халим-паша. — Все вы — христиане и все вы повинуетесь Папе Римскому. Как же вы можете быть врагами? Я объясню тебе, — продолжал он, отвечая на свой вопрос. — Все вы неверные и нет с вами божественного благословения.

Энтони не знал, что ответить. Его пугала готовность христианских повелителей, даже Хуньяди, бросить Константинополь на погибель, хотя никто из них, казалось, и на секунду не сомневался в истинных намерениях Мехмеда. Так что, возможно, Халим-паша прав.

Теперь начиналась трудная и действительно опасная часть их поездки. Они повернули коней на восток к Валахии.

Владения Мехмеда простирались до берега Дуная. Они решили перейти через горы и сократить путь и тем самым сберечь время. Но такой переход сейчас был труднее, чем в другой сезон. Они поднимались высоко в горы и передвигались по узким тропам, способным пропустить только всадника и проходившим по краю обрыва в несколько сотен футов глубиной; ливни превращали эти тропы в бурные потоки. Снегопады заставляли дрожать путников от холода и окутывали плотной пеленой даже то, что находилось совсем рядом.

Они переходили от одного турецкого гарнизона к другому не только для того, чтобы отдохнуть, оправиться и поменять лошадей, но и для надёжной защиты от разбойников, всё ещё не примирившихся с господством османцев.

Однажды утром посольство спустилось к берегу реки, на котором их встретила преграда из стволов поваленных деревьев, которую защищало большое количество людей. По-видимому, это место было выбрано не случайно: следующий турецкий гарнизон был в двадцати милях впереди, а предыдущий остался далеко позади. О возвращении не могло быть и речи.

— Мы должны атаковать их, — объявил Халим-паша. Он командовал сипахами и верил в силу молниеносного нападения.

— Мы можем потерять людей, — возразил Мехман-паша. — Лучше начнём переговоры. Если необходимо, дадим выкуп.

Они оба ждали решения Энтони, хотя разбирались в этом деле гораздо лучше его.

В неясном свете зимнего утра было трудно разглядеть что-либо, и Энтони решил, что если разбойники и преследовали их в течение вчерашнего дня, то всё равно точно не знали построение каравана.

Наверняка где-нибудь среди деревьев прятались люди, ждущие сигнала к атаке. Их нужно вывести из строя прежде, чем предпринимать какие-либо активные действия. Энтони очень волновался, потому что он как глава миссии должен был принимать решение.

— Насколько хорошо могут быть вооружены эти люди? — спросил он.

— Они плохо вооружены, юный Хоук, — презрительно бросил Халим-паша, — дубинки, палки, несколько топоров, тупые копья, может быть, несколько мечей... Им даже не известно, как пользоваться луком.

— А твои сипахи так же искусны, как их предки? — В памяти Энтони воскресла картина: люди Халим-паши убивают генуэзских моряков, расстреливая их из луков; он также помнил, что Мехмед рассказывал ему, как предки османцев сражались в азиатских степях.

— Даже лучше! — горделиво похвастался Халим-паша.

— Слушай меня внимательно. Потому что, если мы пойдём на мою хитрость и потерпим неудачу, то нас уничтожат.

Мехман-паша щипал бороду, когда Энтони объяснял свой план, но Халим-паша был восхищен.

— Эмир будет горд услышать это, — сказал он.

— Если мы победим, — напомнил Энтони. — Давайте начинать.

Отряд всадников направился к баррикаде. Из-за неё донёсся крик. Халим-паша тоже двинулся вперёд, как будто собираясь в атаку, а затем вернулся к отряду и отдал приказания.

Сипахам заранее всё объяснили, так что теперь он просто жестикулировал. Все сорок всадников, за исключением слуг, выстроились в линию; Хоквуд и Мехман-паша находились позади воинов. По сигналу Халим-паши всадники с пиками в руках атаковали баррикаду.

В тот же момент несколько сотен человек начали бросать в них камни; ожидание Энтони оправдалось: те, кто прятались за деревьями, вышли из своих укрытий.

Сипахи тут же остановили лошадей и, как будто в испуге, развернулись и помчались обратно. Это была стратегия, использованная Чингисханом две сотни лет назад. За двести лет до него Вильгельм Завоеватель [43] В и л ь г е л ь м I 3 а в о е в а т е л ь (ок. 1027—1087) — английский король с 1066 г., из Нормандской династии. В 1066 г. высадился в Англии и, разбив при Гастингсе саксонского короля Гарольда II, стал английским королем. так же поступил против англосаксов у Гастингса; именно так парфяне разбили легионы Красса [44] М. Лицийий К р а с с — римский полководец. ещё до Рождества Христова.

Хорватские бандиты вряд ли могли знать о подобных военных прецедентах. С криками они оставили защищённые позиции и побежали по дороге, размахивая примитивным оружием; множество мужчин и даже женщин появлялись из-за деревьев.

Сипахи достигли того места, где их ожидал Хоквуд, и там замешкались, как будто в ужасе.

Энтони вычислил, что почти все их соперники покинули укрытия.

— Теперь вперёд! — крикнул Энтони Халим-паше. — Вперёд!

— Вперёд! — зарычал Халим.

Сипахи вновь повернули лошадей. Теперь в руках у каждого был лук с натянутой тетивой. Они мчались по направлению к толпе, состоявшей не более чем из трёхсот человек. Хорваты остановились, завидев мчавшихся всадников... и сипахи пустили коней рысью; Хоквуд, Мехман-паша и слуги с мечами наготове следовали сзади. До того, как хорваты поняли, что случилось, в воздухе засвистели стрелы...