Вадим Щукин - Красные плащи

Ификрат и Агесилай не стали медлить с ответом: колонны афинской и лаконской пехоты бегом покидали лагерь и устремлялись к некой только им известной линии, где один лохос с завидной чёткостью примыкал флангом к другому, образуя монолит. Видно, порядок действий союзников был давно и тщательно согласован.

Длинная, поблескивающая густой щетиной копий стена была недвижима — что за любезность со стороны Эпаминонда? Не использовал преимущество в боевой готовности, позволил беспрепятственно сформировать боевой порядок, предоставляет возможность противнику атаковать первым... что задумал его изощрённый ум?

Ификрат и Агесилай переглянулись — каждый из них слишком хорошо помнил судьбу Клеомброта.

— Ну, нет, благодарю, от меня он подарка не дождётся, — высказался афинянин.

Спартанский царь величаво кивнул:

— Согласен. Тем не менее выдвинем лёгкую пехоту немного вперёд, пусть отгонит стрелами этих конных наглецов...

Фиванская конница, к удивлению обоих командующих, вдруг сама отошла к главным силам, а с правого фланга монолита противника потянулась колонна тяжёлой пехоты. Она двигалась на запад, к расположенной против Тегеи горной гряде.

Неожиданный шаг фиванского полководца озадачил не только противника.

— Не понимаю, что делает Эпаминонд, — пожаловался Лаг царевичу Филиппу; молодые люди ехали справа от колонны, наблюдая за её движением.

— Подожди немного, — ответил тот с хитрой улыбкой. — Кажется, скоро ты получишь блестящий урок военного дела!

Марширующая колонна издали казалась лёгкой добычей, и пылкий Архидам убеждал отца немедленно атаковать её. Царь промолчал, зато Ификрат не упустил возможность поучить молодого командира:

— Прими во внимание расстояние, определи, сколько времени потребуется нам, чтобы преодолеть его, и ты поймёшь, что противник успеет перестроиться и пойти вперёд в плотном монолите, тогда как наши ряды будут расстроены движением...

Архидам с недовольным видом слушал афинского ментора, но вдруг его зоркие глаза обнаружили вереницу повозок, таившихся под прикрытием походной колонны противника:

— О, смотрите, что это?

Похоже, фиванский стратег специально задался целью удивлять лаконцев и афинян непрерывной чередой неожиданностей. Голова колонны, очевидно достигнув известного командующему пункта, остановилась, и воины стали... снимать доспехи!

— Каков хитрец! — воскликнул Ификрат. — Он меняет лагерь. Известно, фиванцам в последнее время не хватало продовольствия, и вот теперь враг стоит тылом к Мегалополю, своему союзнику. Теперь он беспрепятственно будет получать всё необходимое. Кроме того, Эпаминонд приобретает удобные пути сообщения с Мессенией, ведь переправиться через Алфей близ Мегалополя нетрудно. Мы не сможем ему помешать, так как уступаем в кавалерии.

— Мы не могли занять эту позицию раньше, — мрачно произнёс Агесилай, — иначе противник отрезал бы нас от Спарты.

Военачальники посовещались и решили увести войска обратно в лагерь. Многие из стоявших в боевом строю воинов облегчённо вздохнули: жестокое испытание состоится, по крайней мере, не сегодня.

Гелиос достиг вершины своего дневного пути, лагерная жизнь возвращалась в обычное русло, когда вновь тревожно запели трубы, а к шатрам стратегов, не разбирая пути и сваливая палатки, помчались конные вестовые:

— Фиванцы наступают!

Тревогу никто не объявлял, она вспыхнула сама по себе. Беспорядочный топот множества ног, бестолковая суета, громкие крики и звон металла...

Только сейчас спартанский царь и афинский стратег поняли губительное коварство Эпаминонда: хитроумный фиванец сумел усыпить их бдительность и вызвать душевное расслабление воинов — не каждый сможет вновь настроить себя на встречу с ужасом битвы.

Агесилай пытался как можно скорее взять бразды управления в свои железные руки, отдавая распоряжения точные и строгие. Гонцов не хватало, приходилось посылать телохранителей, царь делал всё что мог, и тем не менее опытным взором полководца видел, что одни толпой бегут на свои места в строю, другие взнуздывают лошадей, третьи только застёгивают доспехи. Суматоха перед битвой не сулила ничего хорошего.

Пельтасты Ификрата, бравые вояки, ещё раз доказали, что не зря отечество тратит на них столько серебра: на указанную стратегом позицию бежали в ногу, эномотия за эномотией, в полном вооружении и тщательно подогнанном снаряжении. Лица серьёзны — любимый полководец не одобрил их, как обычно, солёной шуткой, это не к добру...

Действительно, афинскому стратегу стало не до шуток, едва лишь он увидел боевой порядок противника. Нет, это была не привычная глазу стройная эллинская фаланга и не азиатская толпа, но ударный клин, хищно вытянутый вперёд наподобие носа триеры. Неумолимо приближается закованное в тяжёлую бронзу остриё: конечно же там шагает знаменитый «священный отряд». Вправо и влево от широкого основания клина крыльями отходили монолиты-фаланги.

«Там, должно быть, менее боеспособные союзники фиванцев, — подумал Ификрат, — крылья-фаланги нужны, чтобы добить остатки рассечённых и смятых ударным клином войск противника».

Кавалерия двумя тёмными массами примыкала к флангам, шла неспешно, шагом, поблескивая наконечниками пока ещё поднятых копий.

Огромная живая боевая машина, построенная специально для одного сражения, притягивала взгляд, завораживала, так, что внимания на рассредоточенную перед нею лёгкую пехоту уже не хватало; между тем её количество обещало самый густой град стрел, дротиков и свинцовых пуль из пращей.

Копья, копья... Их необычайно длинные древки колышутся, словно пшеница на хорошем поле в урожайный год.

Остриё ударного клина нацелилось туда, где торопливо строились в шеренги воины в красных плащах. Эпаминонд хочет в первую очередь разделаться со своими старыми врагами, спартиатами. Что ж, расчёт его верен — поражение Спарты определит исход битвы, а быть может, и всей войны.

Несколько стадий и несколько шеренг спартиатов — вот и всё, что отделяет Эпаминонда от господства в Элладе, и помешать ему уже невозможно. Ификрат и Агесилай, пожалуй, смогли бы найти верное решение, но вот успеть претворить его в жизнь...

Афинский стратег удручённо взглянул на золотисто-алые шеренги. Мужество обречённых невольно внушало уважение. Будь что будет, он выведет своих пельтастов им в тыл, увеличит общую глубину боевого строя. Победа Эпаминонда, если она ему суждена, не будет такой лёгкой.

Ификрат хотел отдать приказ, но на близлежащих холмах появились илы закованных в броню всадников, сверкнули панцири гоплитов. Откуда они здесь? Впрочем, сейчас важно другое. Противник изготовился к атаке, но не двигался, словно говоря: «Стойте на месте, афиняне. Стойте там, где стоите, и не вздумайте помочь спартиатам — получите удар сразу же, как только попытаетесь перестроиться. Фиванская демократия сегодня сводит счёты не с вами, смотрите, куда направлен главный удар её войск. Стойте на месте, афиняне, и победитель протянет вам руку дружбы. Сильную руку, руку панэллинского гегемона!