Вадим Щукин - Красные плащи

Он встаёт. Упругие ноги легко несут сильное тело. Мелькают стволы и ветви деревьев. Чаща позади. Городские ворота. Петляющие улочки, знакомый дом. Небольшой уютный сад, светлый мегарон; волшебная женщина простирает руки ему навстречу. С нежной силой заключает Эгерсид её в свои объятия.

— Вставай, лохагос! Ты велел разбудить себя сразу после третьей клепсидры!

Несколько мгновений с недоумением всматривается он в предрассветную тьму; но вот слух начинает воспринимать звуки пробуждающегося лагеря.

Сбросил отяжелевшую от ночной влаги ткань плаща, встретил холод осеннего утра. Прогнал его, вцепившийся было в кожу, привычными упражнениями, застёгивая доспехи, быстро отдал указания пентеконтерам и эномотархам. Короткий завтрак — копчёное мясо, чёрствый хлеб, фиал горячей воды, подкрашенной красным вином, — и колонна продолжает путь.

Скорость движения была невелика и позволяла сохранять силы, а во время продолжительного дневного отдыха воины успели поспать.

К вечеру лохос, выпустив разведку и прикрывшись охранением, подкрался к горным проходам на юго-восточной границе Беотии.

Укрытая в нескольких шагах от дороги колонна ждала команды лохагоса. Лишь вслушавшись в ночную тьму, можно разобрать приглушённые голоса, всхрапы лошадей, фырканье мулов. Лохагос, выдвинувшись к головной эномотии, тоже ждал. Разведчики уже давно обшаривают склоны вдоль тропы из Мегариды в Беотию. Они ушли в земли противника, едва сгустились сумерки. Но вестей всё нет и нет...

Стоявший рядом хронометрист перевернул клепсидру. Как медленно течёт время сейчас...

— Кто идёт? — негромкий окрик заставил собраться.

Вот оно, первое донесение! Справа от маршрута на двадцать стадий вперёд противник не обнаружен.

Второй посыльный взволнован: его пятёрка, двигаясь слева от тропы, обнаружила по пламени костра фиванский сторожевой пост и атаковала его. Трое связанных фиванцев лежат там, где их застало внезапное нападение. Всё прошло тихо.

Наконец прибыл третий, самый долгожданный посыльный: прямо на тропе обнаружили двух фиванских воинов. Один убит, другой связан. Путь вперёд свободен на двадцать стадий.

Шелест ветвей, хруст камешков под сандалиями и негромкий лязг металла дали знать, что эномотии покидают свои укрытия, строятся на тропе. Жутко захохотал филин. Эгерсид с недоумением опустил поднесённые ко рту сложенные рупором ладони.

— Доброе знамение! — довольно проговорил стоявший рядом хранитель времени. — Сама Артемида послала эту птицу дать нам условный сигнал!

В безмолвии, нарушаемом только шорохом шагов, невидимый в темноте, лохос ступил на землю враждебной Беотии. Костёр мерцал догорающими углями. Рядом лежали трое связанных мужчин. Их рты были заткнуты кляпами. Двое спартиатов, охранявших пленных, поднялись с приближением лохагоса.

— Чисто сработано, — похвалил лазутчиков Эгерсид. — Где старший с остальными?

— Ушёл искать караульное помещение фиванцев. Говорит, там может быть ещё немало стражников.

— Правильно. А эти, — лохагос указал на связанных, — ничего не сказали?

— Ничего.

«Мужественный противник, — подумал Эгерсид. — Во время недавнего вторжения в Беотию фиванцы показали себя стойкими воинами».

— Взгляни, лохагос, — обратился к нему один из лазутчиков, — у них здесь целая гора хвороста заготовлена. Для сигнала. И накрыта просмолёнными циновками, от сырости.

— Разметать! — приказал Эгерсид сопровождавшим его пятерым гоплитам.

Те справились с задачей в один момент, но ещё раньше к остаткам костра подошла другая пара спартанских лазутчиков.

— Мы нашли их, лохагос, — доложил старший, — фиванцы в пещере. Сотен пять шагов отсюда.

— Сколько их там?

— В самой пещере я не был, но по голосам — не больше десяти.

— Нас здесь тоже десять, — прикинул Эгерсид, — но двое останутся охранять пленных.

— И ещё одного я оставил наблюдать за пещерой, — добавил старший лазутчик. — Девять.

— Сил более чем достаточно. Веди! — приказал лохагос.

Вход в пещеру слабо отсвечивал пламенем разведённого в её глубине огня. Ещё один костёр горел шагах в пятнадцати перед входом так, что незаметно приблизиться к пещере было невозможно. Между костром и входом расхаживал облачённый в доспехи тяжёлого пехотинца часовой.

— В горло. Без промаха, — прошептал старший лазутчик одному из своих людей.

Тот молча наложил стрелу на тетиву лука, и как только она ударила в цель, Эгерсид, выхватив меч, стремительно бросился к пещере.

Находящиеся внутри слишком поздно почувствовали опасность — первого выскочившего ему навстречу лохагос сразил прежде, чем тот опустил занесённый клинок.

— Никто не должен уйти! — крикнул Эгерсид, переступая через рухнувшее тело.

— Никто и не ушёл, — отозвался из-под каменных сводов голос старшего лазутчика. Схватка была поистине молниеносной.

Пламя примитивного очага освещало черепки глиняной посуды с остатками пищи и ложа из ветвей и сухой травы, застланные старыми шкурами. И ещё — тела заколотых и задушенных людей.

— Семь, восемь, — считал один из лазутчиков, — ещё один, сражённый рукой лохагоса у входа — девять. А вот и десятый! — воскликнул он, заглянув под кробатос.

Корчившийся под ложем человек, увидев спартанских воинов, бросился в ноги Эгерсида, безошибочно определив в нём главного.

— Пощади, пощади, — молил он, обнимая бронзу поножей, — я не хотел идти сюда... Я не военный... Я говорил им, что нечего делать здесь простому пекарю... Все эти демократы с Эпаминондом, поглоти их Тартар! Добрый господин, я сделаю всё, что ты хочешь!

— Осторожно, — предупредил лохагоса под дружный хохот воинов старший лазутчик. — Он делает лужу. Должно быть, из почтения.

— Сколько постов в проходе? — оттолкнул пленного ногой Эгерсид. — Где они? Веди!

— Всё скажу, всё скажу, добрый господин, — блеял тот, уже взятый на прочный ремённый поводок, выходя в темноту из пещеры...

— Стой, кто идёт? — гулко окликнул строгий голос.

Человек, лежавший у небольшого костра в стороне и поодаль от невидимого часового, выжидательно приподнялся на локте.

— Разве ты не узнал меня? — выдавил из себя проводник. — Командир приказал...

Возможно, подталкиваемый клинками пленник резко подался вперёд, или невидимый часовой сам почувствовал угрозу: он выступил из темноты и выбросил вперёд вооружённую копьём руку. Истошный вопль раненого заставил спартиатов выскочить из-за его спины и наброситься на стражника.

Человек у костра вскочил на ноги, запалил мгновенно вспыхнувший факел и устремился в сторону большой кучи сухого хвороста.

— Зажигай огонь! Зажигай! — кричал гибнущий под лаконской сталью часовой.