Вадим Щукин - Красные плащи

Фиванская фаланга времени зря не теряла — вот она, спустилась к подножью холмов и идёт навстречу аккуратными рядами. Хорошо видны скрещённые под «теттой» палицы на щитах, лица под шлемами. Хищно сверкают на солнце острия копий.

Раненые конники — те, кто может, — стремятся скорее уйти, уползти с пути живых боевых машин, тяжёлых и неумолимых. Гоплиты переступают через тела людские и конские, топчут их.

Полемарх успел увидеть, как за левым флангом вражеского монолита с холма сползает широкая мощная колонна, и понял, что должно произойти. Слишком поздно искать ответ на ход фиванского полководца. Разве что смести, свалить, раздавить фалангу противника прежде, чем этот живой таран проломит лаконский строй.

Впереди — рукопашный бой, где движение тела должно опережать мысль. Иначе — гибель. Эгерсид перешёл на бег, увлекая свою мору. С яростным многоголосым криком плотные многотысячные массы закованных в тяжёлую бронзу людей устремились навстречу.

В последний миг Эгерсид косым движением щита отразил нацеленные в него острия, ударом древка отбил копьё, угрожавшее справа, и резким коротким толчком всего тела послал своё оружие вперёд. Поня — наконечник — нашёл цель. Он тут же бросил уже бесполезное, заклиненное телами копьё, выхватил меч и врубился в первую шеренгу противника.

Задние шеренги обеих фаланг навалились на передние. Воины что было сил упирались ногами в землю, стараясь продавить, осилить, опрокинуть такую же массу с противоположной стороны. Действовать оружием было трудно, но не меньшее значение имели простое давление и вес множества людских тел.

Фаланга — не просто скопление бойцов, но единый организм. Когда противостоящая живая стена продавится, прогнётся и порвётся под натиском, тогда и утратит она своё единство, а значит, перестанет существовать. Тогда придёт одоление. Победители пройдут по телам павших, работая копьями и мечами, а побеждённые побегут.

Первая шеренга лаконского монолита почти полностью повисла на фиванских копьях — не было никакой возможности пробраться сквозь эту стальную щетину острых наконечников.

Жуткая теснота не позволяла извлечь оружие обратно, и мёртвые тела поддерживаемые сзади напирающими лаконцами, а спереди — натиском фиванцев, перемешались в схватке с живыми.

Потери первой шеренги фиванцев тоже были велики, но лишь отдельным спартанским воинам удалось вклиниться в строй противника. Меж рядов и шеренг ползли к смельчакам длинные копья, пресекая их путь.

И всё же более тяжёлая и мощная лаконская фаланга одолевала! Фиванский строй в центре заметно прогнулся; ещё одно усилие — и он лопнет, превратившись в охваченную смятением толпу!

Прежде чем живые стены с тяжким ударом столкнулись, Клеомброт заметил необычную особенность в боевом порядке войск Эпаминонда, сумел оценить угрозу и успел отдать приказ двум последним шеренгам правофланговой моры охватить противника; те, сделав поворот направо, длинным щупальцем потянулись к левому флангу фиванцев. Но тут навстречу им с яростным криком трёх сотен глоток рванулся «священный отряд». Впереди бежал гигант в открытом шлеме, и было видно его свирепое лицо. Лаконская фаланга была раздавлена прежде, чем успела превратиться в ударный кулак, а чуть позже гоплиты Пелопида сами вцепились мёртвой хваткой в правый фланг спартанского монолита. Ослабление строя на две шеренги там, куда нацелил удар эмбалона спартанский полководец, — вот и весь результат манёвра Клеомброта.

Мимо кипящего побоища проскакал гонец. Он шёл по легко заметному следу фиванской кавалерии — трупам лаконских всадников, брошенному и изломанному оружию. Впрочем, победители недолго преследовали побеждённых: увидев почти пустой спартанский лагерь, они захватили его и занялись грабежом. Там и нашёл посланник фиванского гиппарха.

— Эпаминонд приказал тебе немедленно атаковать спартанскую фалангу с тыла, — произнёс он, глотая от волнения и быстрой скачки слова, — иначе будет поздно.

Начальник кавалерии с сожалением посмотрел на лагерь: не зря спартиаты взяли Кревсии, здесь есть, чем поживиться.

— Сообщи стратегу, что ударим как можно скорее. А заодно передай ему это — обнаружили в шатре Клеомброта.

Гонец уложил на конскую спину аккуратно завязанный тюк и, обгоняя вереницу пленных, поскакал туда, где с вершины холма наблюдал за битвой командующий.

Эгерсид ударом эфеса оглушил фиванского гоплита, полоснул лезвием меча тянувшуюся к нему руку с кинжалом и, напрягая мускулы, вырвался из смертельной давки человеческих тел. Вздохнул, расправил плечи: благодаря своему искусству и надёжному доспеху ему удалось избежать серьёзных ран.

Какое-то время, припоминал полемарх, его лучшие бойцы шли следом. Ещё совсем недавно Эгерсид чувствовал, как отчаянно бьётся рядом Антикрат. Но прорвался сквозь мгновенно сомкнувшийся за ним вражеский строй лишь один полемарх.

Совсем близко живой таран фиванцев дружно ухнул и неумолимо двинулся вперёд, сначала медленно, затем набирая ход. Вслед за ним потянулось и крыло фаланги, сквозь которое прорвался Эгерсид. Больше ничего увидеть не удалось — к нему уже бежали с копьями наперевес замыкающие бойцы фиванской фаланги.

Спартанский монолит выгнул строй противника дугой и продолжал натиск, несмотря на стрелы и дротики фиванской лёгкой пехоты, зашедшей в его тыл. Не больше успеха имела бы маленькая собачонка в своих потугах остановить устремившегося на охотника тяжёлого вепря. Только топот вернувшейся на поле боя фиванской конницы заставил последние шеренги прекратить напор, развернуться, прикрыться щитами и выставить копья, чтобы отразить новую угрозу. Но правый фланг лаконского монолита уже ощутил неодолимый ход живого тарана противника. Почти одновременно упали опрокинутые им могучие спартанские бойцы правого крыла; по ним шли фиванские гоплиты, добивая упавших копьями и мечами.

Натиск эмбалона был так силён, что свалил наземь даже Клеомброта. Он тут же вскочил и взмахнул мечом, призывая к сплочению бойцов своей охраны.

— Царь, уходи в центр, здесь тебе грозит гибель, — хрипло прокричал сквозь грохот битвы Сфодрий. — Нам не сдержать их здесь!..

Старый воин отбивал удары щитом и мечом, доспехи его были промяты и окровавлены, шлем сбит, седые волосы растрепались.

— Что ты мне предлагаешь? — прорычал ему Клеомброт. — Спартиат не бежит от врага, а побеждает или гибнет там, где стоит!

Сфодрий уже не слышал: несколько фиванских гоплитов разом всадили в него копья.

Спасайте царя! — во всю мощь своих лёгких кричал эпистолярий. Поздно! Клеомброт качнулся, как подрубленный дуб, и с тяжёлым грохотом упал навзничь. Лавина наступающей пехоты противника тут же поглотила его.