Вадим Щукин - Красные плащи

День был тих, прозрачный воздух неподвижен, и ничто не мешало столбам чёрного дыма подниматься в вышину подобно гигантским чёрным кипарисам.

— Горят дома на левом берегу Эврота, — сказала Иола подруге.

Лохагос Антикрат вместе с поредевшим подразделением в начале осени был направлен во Флиунт. В последний месяц о нём не было вестей.

— Наших отцов нет здесь, — ответила Леоника, — они бы прогнали врагов.

— Брат говорит, их очень много, как камней на речном берегу.

— Всё равно отцы прогнали бы их, — упрямо повторила Леоника.

В последнее время девочки были полностью предоставлены сами себе. Все мужчины — от подростков до стариков — заняты обороной лишённого стен города, а женщины...

Где они, эти великие духом легендарные спартиатки?

Недавно гордые своей аристократической кровью, силой и красотой тела, способностью рожать здоровое крепкое потомство, они превратились в стадо перепуганных овечек, едва лишь тучи иноплеменного вторжения затянули Лаконию.

Обычно в других городах женщины стараются принести как можно больше пользы защитникам при осаде — с удивлением отмечали оказавшиеся в это время в Спарте чужеземцы — здесь же среди них царят истерика и паника. Быть может потому, что враг никогда не подходил к этому городу близко?

Малодушие сверстниц вызвало у Леоники и Иолы презрение. Подруги целыми днями ходили по городу, искали пропитание, не останавливаясь перед воровством. Для спартиата зазорно не украсть, а быть пойманным. Иногда они, как сейчас, подбирались к самым передовым постам.

— Уходите отсюда, — внезапно раздался рядом голос воина в красном плаще. Они и не заметили, как он подошёл. Должно быть, из того отряда гоплитов, что охраняет мост. — Здесь опасно. Враг может попытаться перейти через реку когда угодно.

— Я Леоника, дочь полемарха Эгерсида. А это Иола, дочь лохагоса Антикрата. Её брат тоже в войске. Мы сами можем взять оружие в руки!

— Справимся без вас, — воин махнул рукой в сторону храма Алей у моста, где поблескивали шлемы тяжёлой пехоты. — Вам надлежит вырасти и родить сыновей, достойных ваших благородных отцов!

Девочки медленно побрели в казавшийся пустым город.

— Всё равно будем сражаться, если враги порвутся сюда, — твёрдо сказала Леоника, — иначе, чем мы лучше тех, кто считались нашими подругами?

Все редкие встречные мужчины были в доспехах, даже прошедшие мимо архонты облачились в давно ненадёванные панцири: в суровом молчании они следовали к дому Поликрата. Хозяин обменялся с архонтами лишь короткими приветствиями — не до церемоний.

— Я призвал вас, к сожалению, не для пира, — сказал он, — но чтобы отыскать пути к спасению отечества и подготовить решение Герусии.

Эконом Паисий, взятый вести дом вместо Тиры, неслышно разносил меж присутствующих разбавленное вино и лёгкие закуски. Купец Мидон не подвёл, и новый раб был весьма искусен в счёте и письме. Как ни странно, Паисий смог поладить даже с Никератом, весьма ревнивым к успехам кого-либо из домашних.

— Сегодня я был у царя Агесилая, — продолжал Поликрат. — Мы имеем представление, что произошло. Враг вторгся в Лаконию по четырём направлениям (значит, прав был Агесилай, решив держать войска здесь, в городе, — бормотал один из архонтов). Фиванцы двинулись прямо на Селассию и склонили её жителей отложиться от Спарты... Аргивяне с боем прорвались через проходы на границе Тегейской области, перебив до двухсот наших воинов с храбрым Александром во главе. Третья, самая многочисленная часть противника — аркадцы — вторглась через Ой. Гармост Исхолай вместо того, чтобы занять и удерживать ведущие к городу проходы, остался в нём, рассчитывая на помощь жителей. Жестокая ошибка! Когда враг хлынул в город и наши воины храбро сражались, одерживая верх, на них посыпались предательские удары камней и дротиков из окон и с крыш зданий. Мы не можем винить ни отважного Исхолая, ни павших с ним воинов. Они до конца исполнили свой долг.

Четвёртая, наименьшая часть, элейцы, просочились узкими горными тропами и вышли к Селассии, где войска врага соединились. Оттуда они через долину Аполлона двинулись левым берегом Эврота, предавая всё мечу, огню и разрушению.

Боги помогли нам; начал таять снег в горах, и река вышла из берегов. Бурные холодные воды не позволили противнику переправиться через Эврот вброд; преодолеть его можно только по мосту у храма Алея.

Всего у врага до сорока тысяч гоплитов, несколько тысяч всадников и много лёгкой пехоты.

Архонты молчали, потрясённые размерами вторжения и катастрофы, нависшей над Спартой. Что-то надломилось в её могуществе, а они не заметили, когда и как.

— Кто командует ими? — со злобой проскрипел один из старейшин. — Наверное, Эпаминонд и Пелопид?

— Каждая из четырёх частей вражеских сил имеет независимое командование. Единство между ними после вторжения было нарушено, и если среди фиванцев поддерживаются порядок и дисциплина, то аркадцы разбрелись по всей стране для грабежа. Похоже, Эпаминонд и Пелопид имели не так уж много влияния на их вождей, а те ещё меньше — на своих воинов. Так что же предпринять нам, архонты?

Кто-то советовал самим атаковать врага и победить или погибнуть, как подобает спартиатам, кто-то, напротив, до последнего стоять в городе. Поликрат кивал головой, терпеливо слушал тех и других, пока они не исчерпали свои доводы.

— Напомню, что в Спарте сейчас всего лишь пять с половиной тысяч бойцов. С такими силами можно перебить некоторое количество аркадских пастухов, жгущих деревни по ту сторону Эврота. Но фиванцы тут же придут им на помощь из своего лагеря, укреплённого срубленными деревьями, — излагал Поликрат то, что ранее услышал от Агесилая. — Не только наступать, но и оборонять лишённый стен город невозможно, если противник превосходит числом в двенадцать раз, а предатели-периэки готовы нанести удар в спину! Врагам достаточно всего лишь согласовать свои усилия, и Спарта обречена.

Архонты слушали, тоскуя: к чему клонит Поликрат? Наступать бессмысленно и обороняться невозможно. Что делать?

— Призвать в строй илотов и дать свободу тем из них, кто запишется в войско! — разрешил недоумения неожиданный ответ.

Несколько мгновений царила напряжённая тишина, затем её взорвали возмущённые крики:

— Ты ли говоришь это, Поликрат? Даже смутьян Эгерсид не смел предложить такого!

Два-три архонта молчали; они заранее знали о дерзком предложении Поликрата (вернее, Агесилая) и, как только спала волна недовольных голосов, поддержали его твёрдо и решительно.

— Действительно, — начали переговариваться старцы, — что делать, если нет другого пути спасения отечества. Да и прежде такое уже бывало...