Дмитрий Дмитриев - Разрушенная невеста

Едва только Захар подошел к воротам, чтобы постучать, как его учуяли собаки и подняли страшный лай.

-- Цыц, цыц, проклятые! Угомону на вас нет! Что вы, на кого лаете? Иль гостя незваного-непрошеного учуяли? -- послышался Захару голос со двора.

Старый слуга постучал.

-- Батюшки, да никак кто-то стучит? Так и есть. Кто стучит, что надо?

-- Отопри, Христа ради, пешеходам.

-- Вы на ночлег, что ли?

-- Да, да, на ночлег. Пусти, мы хорошо тебе заплатим, -- сказал Левушка Храпунов, подойдя к воротам. -- Нас твой кум Федот к тебе прислал.

-- Кум Федот прислал? Так бы давно и сказал. Входите, рад гостям! Хоть гости вы и ночные, незваные, нежданные, а все же я вам рад.

Проговорив эти слова, мельник впустил к себе на двор путников.

Петр Петрович объяснил мельнику, за какой помощью они пришли к нему.

-- Что же, это можно, моя мельница стоит в стороне, сыщики не скоро до нее доберутся. Укрывать я стану, только не жалейте денег, -- проговорил мельник. -- Под моим домишкой есть подполье, там, если нужда придет, вы и укроетесь. А пока ложитесь-ка спать, утро вечера мудренее.

Изба мельника была довольно поместительна и разделена холодными сенями на две половины; в передней жил мельник, а в задней -- его работник и старуха. Передняя изба разделялась перегородкой на две горницы, и наши путники расположились в избе мельника очень удобно: за перегородкой поместились Маруся и ее служанка Дуня. Петр Петрович и Левушка Храпунов легли на широких скамьях, одевшись полушубками, а старик Захар не решался ложиться.

-- Вы, господа милостивые, спите, а я посижу, постерегу, -- говорил он, усаживаясь около самой двери в сени.

Пожелав своим постояльцам доброй ночи, мельник пошел спать в заднюю избу, и скоро настала тишина, прерываемая легким храпом измученных путников.

Не спал один только верный слуга. Он долго крепился, долго боролся со сном. Но все же последний осилил его, и старый Захар крепко заснул, сидя у двери.

Долго ли спал Захар, он не помнил, только громкий собачий лай разбудил его. Он открыл глаза, взглянул в оконце: было совершенно еще темно.

Вдруг до слуха Захара долетел громкий стук в ворота. Это заставило старика-слугу вскочить на ноги; он бросился в сени и столкнулся там с мельником.

-- Стучат. Верно, сыщики? Надо будить своих, -- тихо сказал он Максиму.

-- Постой, надо наперед узнать, кто стучит. Ступай буди своих, а я сейчас приду, только поспрошаю, кто стучит. -- И, проговорив это, мельник подошел к воротам и спросил: -- Кто стучит не в урочный час?

-- Я. Отпирай скорее ворота, старый филин, с почетом гостя принимай! -- раздался за воротами звонкий голос, показавшийся мельнику знакомым.

-- Да неужели государь Артемий Петрович? -- с удивлением воскликнул он.

-- Он и есть. Ну же, не морозь меня, отпирай ворота.

-- Сейчас, сейчас, государь...

Ворота заскрипели на петлях и отворились.

На двор на лихой тройке вкатил кабинет-министр Артемий Петрович Волынский; он сам правил, стоя в расписных санях, а кучер сидел без дела на облучке.

С низкими поклонами встретил Максим дорогого гостя.

-- Здорово, старый лесовик, здорово. Не ждал, не чаял гостя? -- выпрыгивая из саней и бросая вожжи кучеру, ласково промолвил Волынский. -- А я к тебе прямо из гостей.

-- В гостях изволил быть, государь?

-- В гостях, у Бирона! И чуть было там не задохнулся... Так вот к тебе проветриться приехал.

-- Добро пожаловать, добро пожаловать. Только не обессудь, государь, побудь немного на дворе, а я горницу для твоей милости приберу, -- с низким поклоном проговорил мельник, желавший выиграть время и припрятать в подполье своих постояльцев.

Но это ему не удалось.

-- Ничего, при мне приберешь. Ты знаешь, я не взыскателен. Да ну же, веди меня в горницу. -- И, проговорив это, Волынский направился в избу, но, отворив дверь горницы, несколько удивленный, отступил, увидев там наших путников.

-- Что у тебя за люди? -- грозно крикнул Артемий Петрович на мельника.

-- Постояльцы, государь, пешеходы...

-- Живей огня!

-- Сейчас, государь, сейчас.

Пока мельник отпирал ворота и разговаривал с Волынским, Захар разбудил своих крепко спавших господ и сказал им о стуке в ворота.

Майор, Левушка и Маруся поспешили надеть на себя полушубки и с нетерпением ждали прихода мельника, который обещался спрятать их в подполье.

Вот отворилась дверь, и вместе с мельником вошел Артемий Петрович.

Храпунов и майор узнали его по голосу, а когда мельник принес огонь, то Волынскому не трудно было узнать своего чиновника и его дядю, несмотря на то, что на них были надеты мужицкие полушубки.

-- Ба, ба, старые знакомцы!.. Храпунов, вот не чаял я здесь встречи с тобою... А ты, господин майор, как очутился на мельнице? -- спросил у них Артемий Петрович.

-- Злодейка-судьба привела нас сюда, ваше превосходительство, -- за себя и за дядю ответил Левушка.

-- Да, да, злодейка-судьба... Понимаю, понимаю. Ты бежал из крепости, перерядился мужиком... Но ты, господин секунд-майор, зачем так нарядился? Постой-ка... если я не ошибаюсь, это -- твоя жена? -- спросил у Храпунова Волынский. -- И она мужичкой одета?.. Что все это значит?

-- Дозвольте, я все вам объясню, ваше превосходительство, -- проговорил майор и без утайки рассказал Волынскому о всех событиях последнего времени и своем участия в деле освобождения Левушки.

С большим вниманием выслушал рассказ Волынский, а когда старик окончил, то, обращаясь к нему и Храпунову с женою, проговорил:

-- Вы на воле и бояться сыщиков вам нечего, я -- ваша заступа!.. Я свезу вас к себе в дом, и вы пока у меня погостите. Тебе, Храпунов, я выпрошу прощение у государыни во что бы то ни стало. В моем доме вы будете в полной безопасности... Итак, мы сейчас поедем в Питер, а ваши дворовые до моего дома дойдут пешком... Согласны?

-- Как и чем нам возблагодарить вас, ваше превосходительство? -- с чувством проговорил Храпунов.

-- Своей преданностью отблагодари меня, Храпунов, в ней я теперь нуждаюсь, так как вступаю в открытый бой с ненавистным нам всем Бироном. Кто кого осилит? На его стороне сила...

-- А на вашей правда, она же, ваше превосходительство, выше солнца, -- заметил Петр Петрович.

-- Я прямо от этого конюшенного герцога. Он смел открыто при мне смеяться над нашим добрым народом. Я не вытерпел этого и вступился за народ. Кажется, даже обругал Бирона, он смертельно побледнел и, от злобы кусая губы, сказал мне: "Вы, господин кабинет-министр, объявляете мне войну... Посмотрим, чья возьмет".

-- Правда поборет кривду, ваше превосходительство.

-- Я надеюсь на Божью и на вашу помощь, господа!.. Гей, Максимушка, выводи мне коней за ворота, мы сейчас едем! -- крикнул Волынский мельнику.

Немного спустя, тройка лихих коней мчалась вихрем по дороге к Петербургу.