Дмитрий Дмитриев - Русский американец

Тольский направился было к двери, но ему преградил дорогу Бубнов.

-- Ни с места, подлец! Или ты думаешь уйти ненаказанным из моего дома?.. Нет, зачем же... И она, и ты -- оба вы получите должное...

-- В подобных случаях, господин губернатор, не ругаются, а кончают поединком, -- смело проговорил Тольский.

-- Поединком? Дуэлью?.. Дуэли между нами быть не может! Разве ты -- дворянин? Нет, ты -- вор, хуже вора... Гей, солдат ко мне! -- крикнул губернатор.

На призыв губернатора вошли солдаты.

-- Возьмите его -- и в тюрьму, -- показывая на Тольского, сказал Семен Ильич.

-- Меня? Меня в тюрьму?.. За что же?

-- И у тебя, подлец, хватает наглости спрашивать? Ведите, а станет упираться -- связать. Тащите его!..

Сколько Тольский ни сопротивлялся, но принужден был уступить силе солдат, которые не совсем учтиво потащили его из губернаторского дома в мрачную тюрьму.

-- Ну а с тобой, сударушка, что мне делать? -- обратился Семен Ильич к своей бледной как смерть жене.

-- Делайте что хотите. Я... я в вашей власти, -- тихо промолвила она.

-- Верно, ты вся в моей власти, и за твой подлый и греховный проступок я должен судить тебя. Я -- твой муж, и я -- судья твой.

-- Но не забывай и того, Семен Ильич, что у тебя есть сердце любящее, милующее, -- робко произнес Никита Чурухин. -- С несчастьем борись и сумей сдержать гнев свой. Прости, Семен Ильич, что напоминаю тебе об этом!

-- Хорошо, хорошо. Ступай к себе, Никита.

-- Как же ты здесь один? Нет, я не уйду. Ох, Семен Ильич, боюсь я за тебя.

-- Да ступай же, братец! Ну что за меня бояться? Преступления я не учиню... Жены не убью, хотя она и достойна этого! -- сказал Бубнов, бросив злобный и презрительный взгляд на жену.

После ухода Чурухина в горнице водворилось гробовое молчание, прерываемое только тяжелыми вздохами молодой женщины. Семен Ильич задумчиво сидел в кресле; черные, тяжелые мысли бродили у него в голове, отуманивали, не давали ни покоя, ни отдыха.

-- Как же я любил тебя, как любил!.. А ты позором отплатила мне... -- тихо заговорил он. -- Я чуть не преклонялся перед тобой, а ты, преступная, осрамила меня, обесславила...

-- Убейте меня!..

-- И убил бы, если бы не боялся греха.

-- Так отпустите... Я уеду отсюда, в монастырь поступлю.

-- От мужа тебе одна дорога -- в могилу. Ты будешь жить в этом доме, только уже на другом положении... Прежде ты была здесь полной госпожой, а теперь будешь рабой, батрачкой.

-- Лучше бы отпустили меня, Семен Ильич... Не отпустите -- хуже будет.

-- А что же ты сделаешь? -- гневно спросил губернатор.

-- Руки на себя наложу, -- чуть слышно ответила Федосья Дмитриевна.

-- Что же, вздумаешь удавиться, я веревку тебе дам, а зарезаться захочешь -- нож... Ну, марш в свою горницу, оттуда ты никуда не выйдешь... Будешь сидеть под замком. Знай, нас разлучит только смерть.

XXIII

Тольский очутился в тяжелом положении. Камера одиночного заключения была мала, низка, грязна. Удушливый, сырой воздух кружил голову Тольскому, а холод пронизывал до костей. Время было зимнее, стояли лютые морозы, а тюрьма почти не отапливалась.

"Чертовски холодно в этой берлоге!.. Уж не думает ли старикашка губернатор превратить меня в сосульку или уморить голодом?.. Вот уже несколько часов я здесь сижу, а мне не дают ни пить, ни есть... Фу! Я весь дрожу. Пройдет еще несколько времени, и я на самом деле замерзну... А не хотелось бы мне умирать теперь, в мои годы... Да нет, я не умру! Мой верный Кудряш на свободе... Он уже раз спас меня, вывел из тюрьмы -- спасет и теперь", -- рассуждал Тольский.

И он действительно не ошибся.

Иван Кудряш, услыхав, что его барин опять очутился в тюрьме, не знал, что ему предпринять для его освобождения. Губернатор теперь косо посматривал и на него, подыскивая случай и слугу отправить к барину. Но Кудряш был хитер, ловок и вел себя в городе, как говорится, тише воды, ниже травы.

Прошло несколько дней с того момента, как Тольского посадили в тюрьму, и во все это время к нему никого не пускали, строго выполняя приказ губернатора.

Ивану Кудряшу очень хотелось повидать своего барина, поговорить с ним, но его не пускали. Тогда Кудряш стал придумывать, как бы ему проникнуть в тюрьму, и решил подкупить тюремную стражу.

Однажды поздним вечером он, захватив с собою бутылку водки, направился к тюрьме. Вечер был холодный и сырой, и старый солдат из алеутов, стоявший на часах у башенных ворот тюрьмы, корчась от стужи, бегал взад и вперед.

Солдата звали Никитой, по прозвищу Гусак. Кудряш был немного знаком с ним -- как-то раз угощал его водкой, -- а до водки солдат бы страстный охотник и с того раза стал смотреть на Кудряша, как на своего старого приятеля.

-- Здорово, Гусак, -- смело подходя к тюремным воротам, сказал Кудряш.

-- Здорово, брат, здорово, -- радушно ответил часовой.

-- Холодно, Гусак?

-- Холодно, и-и как холодно!

-- А погреться хочешь?

-- Хочу, да нечем.

-- А у меня есть... Видишь? -- И хитрый парень вынул из-за пазухи бутылку.

-- Неужели водка? -- жадно пожирая бутылку взглядом, спросил часовой.

-- Она самая! Хочешь угощу?

-- Дай, дай, дай!.. -- И Гусак протянул к бутылке руки.

-- Постой, приятель, не торопись! -- отстраняя его, с улыбкою произнес Кудряш. -- Пусти на тюремный двор, и водка будет твоя.

-- Зачем тебе на тюремный двор?

-- Своего барина проведать.

-- Нельзя!.. Пустил бы, да боюсь губернатора.

-- Ну прощай, Гусак, мерзни здесь на здоровье! -- И Кудряш сделал вид, что уходит.

-- Не уходи, батюшка! Водки дай, водки хочу.

-- Мало ли, чего хочешь! Вот и мне охота на своего барина взглянуть, да ты не пускаешь.

-- Иди на двор, пожалуй, а в тюрьму тебя все же не пустят; там есть другой часовой.

-- Не твоя забота, Гусак; ты только меня на двор впусти.

-- А водочки, водочки дашь?

-- Целая бутылка твоя, пей не хочу.

Гусак не взял, а вырвал из рук парня бутылку и жадно прильнул к ее горлышку.

Кудряш между тем поторопился войти во двор. Там он не встретил ни души; дверь, ведущая в тюрьму, была заперта. Тогда он смело направился к смотрителю.

-- Кто ты и как сюда попал? -- с удивлением посматривая на Кудряша, спросил смотритель.

-- Я -- слуга барина Тольского, пришел проведать его.

-- А пропуск есть у тебя?

-- Есть, господин смотритель. Вот он, -- смело произнес Кудряш и показал смотрителю несколько золотых монет. -- Бери их вместо пропуска!

-- Не надо, не надо... Опасно, боюсь губернатора, -- дрожащим голосом проговорил тот, а сам протянул руку за золотом.

-- Нет, ты прежде проводи меня к моему барину, а там уже получай.

-- Ну пойдем, впущу; только ненадолго.

Смотритель поспешно накинул на плечи тулуп, надел шапку и повел Кудряша к тюрьме.

Длинный, холодный и вонючий коридор разделял здание тюрьмы на несколько отдельных помещений, или камер. Около одной двери, обитой железом, смотритель остановился, поставил фонарь, находившийся в его руках, на пол и большим ключом отпер замок.