Виктор Квашин - Последняя крепость империи

— Ты можешь растереть в кровь свою задницу, но нанести вред лошади — преступление, — вынес приговор Сиантоли. — десять плетей на первый раз. Брат Большой, исполни!

— За что меня бить? Вы должны меня учить! — орал Трепло, пока Брат Большой охаживал его плетью.

— А я тебя и учу, — говорил, замахиваясь, экзекутор.

— Добавь ещё десяток, за пререкания, — озлился десятник.

После порки командир не отпустил виновника, приказал подойти остальным Кафтанам. Их так и прозвали: Кафтан Первый и Кафтан Второй.

— Как же вы сражались с правительственными войсками? Трепло, ты же говорил, что вы воевали?

— Мы отнимали имущество у богачей и делили между бедными. Это справедливая война! — огрызнулся Трепло.

— Ну-ка, рассказывайте подробно! — потребовал Сиантоли и его дружно поддержал весь десяток.

Наводящими вопросами и тычками под бока новичков-повстанцев заставили признаться, что все они крестьяне, жить стало невозможно потому что налоги возросли безмерно, а поборы чиновников и того больше, и они присоединились к другим восставшим, чтобы отомстить угнетателям. А на лошадях они никогда не ездили, и вообще пахали на коровах, и ещё могут возить поклажу на осле.

— Ничего, научимся и на коне скакать, и из лука стрелять, — снова оживился Трепло. — Скорее бы войной на эту проклятую Цзинь! Я бы их всех…

Сиантоли со всего маха врезал кулаком по роже. Трепло упал.

— Цзинь — моя родина. Понял?

К удивлению Сиантоли эта история получила неожиданное продолжение. Наутро явился сотник Жаргал.

— Что это у тебя люди с синяками ходят в мирное время?

— А это он с лошади упал, — выкрикнул Рыбачок.

Все засмеялись и тем разрядили обстановку.

— Что, правда на коне плохо сидишь? — нахмурился сотник.

— Да, — признался Трепло. — Но я научусь!

— Даю десять дней. Проверю. Будете плохо управлять лошадьми, отправлю кожи мять. А старшим с вами пойдёт ваш десятник — алтунский патриот.

— Ах ты, низкая тварь, — Сиантоли схватил за грудки Трепло, как только сотник удалился. — Ты ещё и жалуешься!

— Не я! Клянусь, это не я! Я никому не говорил!

— Кто?! Я спрашиваю кто?! — зарычал десятник, вглядываясь в лица подчинённых.

Стрела взглядом указал на Брата Малого. Сиантоли подошёл к тому вплотную.

— Кто?

Брат Младший сделал растерянный жест, но глаза отвёл.

— Ладно, об этом забыли. Служим дальше.

Но сам Сиантоли, конечно не забыл. На него кто-то донёс сотнику. Брат Младший? Никто точно не знает, да и зачем ему это? Но нужно быть осторожнее, у монголов расправа быстрая — голову снесут, не успеешь слова в оправдание сказать. Что же это, везде предатели… Почему люди предают?

Впервые Сиантоли столкнулся с предательством ещё будучи совсем мальчишкой. В средине жаркого лета детей рабов посылали на зарастающую гарь собирать малину. Хозяйские вольные дети тоже там «паслись» для своего удовольствия. Маленький Сиантоли очень любил красную ягоду. В тот день он прибежал в малинник слишком поздно, рабы уже почти всё собрали в берестяные коробки, а пока хозяева не видели, конечно и сами много съели. Сиантоли отыскал несколько неспелых ягод, не удовлетворился, и на правах хозяина запустил руку в коробок «своего» раба. Тот молча ждал, пока хозяйский отпрыск насытится, хотя знал, что за малое количество собранной ягоды могут и наказать. В этот момент другой маленький раб подбежал к Сиантоли и шепнул на ухо:

— Не ешь у него, он плевал в этот короб.

Первый раз в жизни маленький Сиантоли потерял рассудок от ярости! Он схватил камень и ударил своего раба в лицо. Кровь частыми каплями протекала сквозь прижатые к лицу ладони. На крики пришли взрослые. Оказалось, что Сиантоли выбил обидчику передние зубы. Самое страшное выяснилось позже: оказалось, что раб-подросток был невиновен и в малину не плевал, его просто оклеветал соседский подлый раб, который был уличён в том, что пытался отсыпать у соседей малину в свой короб.

Сиантоли долго вынашивал планы мести, подкараулил клеветника одного, сбил с ног и долго топтал, сам от ярости и обиды растирая слёзы. Отцу пришлось даже заплатить владельцам покалеченного за ущерб. Но Сиантоли отец не ругал, напротив, обняв сына за плечи, что позволял себе очень редко, сказал:

— Если бы он был взрослым, его следовало бы убить. Предатели — самые плохие люди на свете. Из-за них страдают невинные, из-за их подлости разрушаются семьи, они губят целые империи. Предатели таятся рядом, среди лучших друзей и любимых людей. От стрелы врага есть шанс увернуться или прикрыться щитом, от предателя, носящего лицо друга, защититься невозможно. Да и само предательство ранит тяжелее, чем оружие. Всегда помни об этом, сын, и всегда опасайся предателей.

То было чужое предательство, предали не самого Сиантоли, но переживал он это долго и запомнил на всю жизнь. А его самого предали по-настоящему, когда он уже был взрослым, и это чуть не стоило ему жизни.

Это произошло через шесть лет после первого похода. Тогда вновь подняли голову южные сунцы 25 25 Война Южной Сун против Цзинь в 1204—1208 гг. Наступление сунских войск было остановлено, а затем чжурчжэни разгромили армию агрессора. . Эти гнусные рисоеды решили, что могут вернуть свои бывшие северные территории. Они нарушили перемирие, перебрались через Хуанхэ и умудрились даже занять несколько приграничных крепостей. Сиантоли был десятником в подоспевших чжурчжэньских войсках. Пока ехали три недели к месту военных действий, все бахвалились, как будут воевать…

В тот день десяток Сиантоли был послан в авангард. Они ехали поодаль, разделившись на два пятка 26 26 В армии Цзинь наименьшим подразделением была пятёрка воинов с командиром. Две пятёрки составляли десяток, следующая войсковая единица — сотня и затем тысяча. . По данным недавней разведки сунские войска были в двух днях пути. Он до сих пор не понимает, как оказался прямо в гуще сунской армии, наверно виноват утренний туман. Сначала увидели движение впереди, остановились, и вдруг слева проявилась колонна сунской пехоты. Сунцы заметили неприятеля первыми и уже разворачивали строй в их сторону. Сиантоли дал команду соединиться со вторым пятком, они повернули коней вправо, но из тумана вместо второго пятка выехали вражеские всадники, и сразу полетели стрелы. Конных сунцев было немного, десятка два. Отходить было уже некуда, Сиантоли решил не удирать, а ошеломить врага и прорваться с наскока. Он выкрикнул команду и, стреляя на скаку, ринулся на противника. Сбил стрелой одного, попал в другого… но почему не стреляют его бойцы? Оглянулся — за спиной никого! Его пяток, нахлёстывая лошадей, улепётывал врассыпную. Следовать за ними было уже поздно, враги были вплотную. Сиантоли поддал коню пятками, выпустил почти в упор стрелу в ближнего, и размахивая кистенём направил коня на сунцев.