Виктор Квашин - Последняя крепость империи

— А-а, понятно. Знакомая тема. И больная. С именами императоров ещё хуже, чем с названиями городов. Каждый император имел несколько имён. Было имя личное на китайском языке, у чжурчжэньских императоров ещё и на чжурчжэньском, то есть, два имени личных. Ещё было имя храмовое, ещё имя посмертное, которое зачастую было настолько сложным, что и выговорить трудно даже самим китайцам, поэтому оно не используется. Кроме того, были императоры с несколькими личными именами. А ещё одни и те же имена использовались императорами разных династий. Вообще, принято употреблять храмовое или посмертное имя. Но были императоры, у которых не было храмового имени. В частности, самый последний император Цзинь относится к таковым, его называют именем личным — Ваньянь Чэнлинь. Ты мне напомни, я дам тебе на следующем занятии табличку с именами всех императоров. Перепишешь, будет под рукой. А знать всех необязательно, только самых важных, например, Агуду — первого императора Цзинь. Ладно, побежали, Ежов, время не ждёт. Молодец, что интересуешься!

Из столицы прибыл специальный посланник от Министра по особым поручениям с сопровождением. Сиантоли вызывали в главный город страны. Причины не указывались.

— Ну что им от меня надо? — возмущался Сиантоли. — Так всё хорошо, нет, нужно человека выдернуть из семьи и снова куда-нибудь заслать.

Он так не хотел расставаться со своей Богди! Но делать нечего, рука давно зажила, а пайцзу тысячника у него никто не забирал. Сиантоли собрался и в тот же день выехал по назначению.

За семь дней он с гонцом и десятком охраны одолел три перевала и столько же крупных рек, на которых мостов и быть не могло из-за их мощи. Спасибо духам, перед этим были крепкие морозы, и лёд был прочным. И вот они спустились по ровной ухоженной дороге к берегу широкой реки Суйфун. На другом берегу высилась крутобокая сопка с обрывами на север и восток. На её плоской вершине искрились золочёные драконы на черепичных крышах дворцов — Кайюань!

Не спешиваясь, переехали широкую реку по обставленной вехами и даже посыпанной песком ледовой дороге. На берегу Сиантоли приказал привести в порядок себя и лошадей. Сам скинул шубу и халат, с удовольствием растёрся снегом. Взбодрившись, расчесал волосы, заплёл косу, оправил одежду и вскинувшись одним движением в седло, неспешным шагом пустил лошадь в гору к красивым городским воротам, где, завидев чужаков, уже зашевелилась стража.

Гора была довольно высока 82 82 Высота горы на которой стоял город Кайюань около 70 м над уровнем долины Суйфуна. . Дорога круто поднималась по распадку. Сиантоли озирался по сторонам. Далеко на юг видна была отсюда обширная долина Суйфуна, украшенная большими квадратами заснеженных государственных полей и частыми мелкими заплатками личных наделов. Ближе к реке копытили траву из-под снега внушительные табуны знаменитых суйфунских коней. В родной Елани тоже было много скота, но Суйфунские луга славились изобилием. Отсюда извечно поставлялись в армию тысячные табуны отборных скаковых лошадей, и теперь Сиантоли своими глазами обозревал эти славные, богатые места.

А впереди была стена высотою в три роста с прочными воротами — внушительно! Сиантоли в последнее время много раз слышал рассказы о том, как быстро, как прочно и красиво строят новую столицу, и теперь рад был посмотреть это своими глазами. Невольно он разглядывал город с точки зрения штурмующего и пришёл к выводу, что тут нападающим придётся трудно. Сами обрывы были защитой. Мастера-строители искусно использовали крутые склоны горы как естественное препятствие и дополнительно усилили их верхние края крутыми валами — неприступно!

После проверки в воротах строгой охраной они попали в обывательскую, ремесленную часть города. Был редкий в зимнюю пору безветренный день, дымы поднимались из каждой фанзы и придавали городу удивительную лёгкость, казалось, он парит как на облаке над жёлтой заснеженной долиной среди окружающих хребтов. По правую руку был квартал ткачей, определяемый издали по развешенным полотнам конопляных и крапивных тканей. Следом за ними маленькие дворики швей, эти были приметны штанами и халатами. В каждом дворике, несмотря на крепкий мороз, работали люди. На дороге тоже было значительное движение людей и повозок, многие из которых были нагружены дровами — зима!

Слева высились два примыкающих друг к другу внутренних города, по-видимому казначейский и гарнизонный. Отряд обогнул эти укрепления, повернул влево. Дорога пошла на подъём. Тут располагалась богатая, главная часть города с домами, крытыми красивыми «под Сун» крышами, с причудливо подстриженными деревьями, ограждающими дворы граждан высокого сословия. Дома тут были исключительно под черепицей, и Сиантоли возгордился своей причастностью, хоть и малой, к украшению столицы.

Запретный город выделялся красотой и величием. Даже земляные стены были с особой тщательностью залощены глиной, а сверху закрыты черепичной крышей с устрашающими личинами духов — защитников города. Бойся враг! Вход был устроен особым образом, в форме ловушки, попадая в которую нападающие оказываются «в мешке» и обстреливаются с трёх сторон. И снова Сиантоли примерял на себя штурм этого укрепления, и снова похвалил мастеров: много врагов ляжет под этими стенами! У ворот заставили подождать, но недолго. Впустили в промежуточный двор, тоже своего рода ловушку. Тут отряд оставили, а господина тысячника пригласили в покои для прибывших высоких персон и далее по законам высокого общества предложили воду для мытья (и тут с лепестками!), чай в малюсеньких тонкостенных чашечках из зеленоватой полупрозрачной глины, которой Сиантоли сразу залюбовался и заинтересовался. Но кто тут может знать, как это делают? Тут этим лишь пользуются.

Через некоторое время пригласили наружу, помогли сесть на коня, украшенного золочёными побрякушками, двое в роскошных халатах повели коня под уздцы по главной улице Запретного города между роскошных государственных зданий. Проехали мимо пышного буддистского храма. Конечно, Сиантоли видал храмы и больше и красивее, хотя бы в том же Бяньцзине или в корёском Хамчинсоне. Но этот был, казалось, изящнее и неуловимо «роднее» сердцу чжурчжэня, может быть от бескрайней перспективы суйфунской долины с горами вдали, или из-за растущих рядом с храмом дубов с огромными коричневыми листьями, а может быть из-за снега на черепице, которого не увидишь на храмах и дворцах южных городов.

Сиантоли давно говорили, что в буддизме существует пять заповедей: запрещено убивать, красть, прелюбодействовать, пить вино и есть мясо. Всё это, кроме «красть» было неприемлемо для сознания Сиантоли. Он часто размышлял об этих запретах. Как же можно жить, исповедуя такие законы? Как можно не убивать врагов? Тогда они убьют тебя и родителей, заберут твою жену, поработят детей, присвоят имущество. Пить вино приятно, плохо напиваться до потери рассудка, но совсем не пить — странно. Не есть мясо? Как же тогда жить, где брать силы для работы и войны? Прелюбодействовать конечно плохо, если живёшь в семье, но как быть в дальнем и продолжительном военном походе? Может быть у буддистов мимолётная связь не считается прелюбодеянием? В таком случае можно принять этот пункт заповедей, тогда Сиантоли согласен всего с двумя пунктами из пяти — мало, чтобы принять такую веру.