Юрий Устин - Лабиринты свободы

Горело несколько домов, по ночному городу бегали восставшие горожане, разыскивая русских солдат, которые прямо из казарм выскакивали на улицы, надеясь увидеть или услышать своих командиров. Но в темноте апрельского раннего утра раздавались, казалось, только крики на польском языке и стоны раненых. Те русские офицеры, кто сумел как-то собрать растерянных солдат и вооружить их, попробовали организовать хоть какую-то оборону. Но не имея никакой информации о происходящем и команд от вышестоящих командиров, они были вскоре перебиты горожанами, разгорячёнными кровью и ненавистью от оказанного сопротивления.

Регулярные части польской армии также приняли участие в варшавском восстании. Напав на караулы и захватив арсеналы с оружием, польские солдаты раздавали ружья, порох и пули горожанам. А желающих получить в руки оружие среди них было предостаточно. Ввиду того, что отряды русского гарнизона располагались в разных концах города, восставшим было легче подавить сопротивление небольших русских отрядов и за короткое время полностью захватить город в свои руки.

Генерал Ильгестрем выскочил на улицу при полном обмундировании, вооружённый шпагой и двумя пистолетами. Вокруг его дома шёл небольшой бой между теми русскими солдатами и офицерами, которые сумели пробиться к дому командующего, и вооружёнными поляками, которые пытались штурмовать этот дом. Со всех сторон слышались крики «Бей москалей!», раздавались выстрелы и стонали раненые. Но восставшие варшавяне не решались идти на решающий штурм: было раннее утро, и из-за дыма пожаров и плохой видимости было сложно определить точно количество сил с каждой стороны.

Выстрелив в какого-то поляка и разрядив следом второй пистолет, генерал Ильгестрем понял, что он не сможет организовать никакой серьёзной обороны и тем более навести порядок в городе. Рядом с ним рухнул замертво его караульный солдат, сражённый шальной пулей, и Ильгестрем забежал обратно в дом. Дрожащими от волнения руками он пытался перезарядить пистолеты и лихорадочно соображал, как ему организовать оборону из числа тех солдат, которые ещё находились рядом с ним. Барону очень хотелось дожить до рассвета и разобраться в ситуации и определить масштаб мятежа. У него теплилась надежда, что всё ещё можно исправить.

В это время к дому подъехала крытая повозка, из которой выскочила в мужском платье графиня Залусская со своим слугой и бросилась в осаждённый дом.

— Графиня! Вы как здесь оказались? — генерал был приятно удивлён появлением своей любовницы в его доме в это опасное для жизни время.

— Быстро переодевайтесь! — командирским голосом женщины, не терпевшей возражений, приказала она генералу и бросила к его ногам какую-то одежду. Ильгестрем поднял с пола костюм польского шляхтича и, не вдаваясь в долгие размышления о чести и присяге, дрожащими от волнения руками начал снимать с себя генеральский мундир.

Генералу Ильгестрему повезло этим утром остаться в живых: через весь город, заполненный вооружёнными людьми, графиня Залусская вывезла его в костюме польского шляхтича в безопасное место. Однако генерал успел увидеть в этот предрассветный час весь масштаб поражения русского войска и ненависть, с которой поляки убивали русских солдат и офицеров. По отступающим русским стреляли с крыш домов и из окон, бросали сверху на них брёвна и всё, что могло бы причинить им вред. Из 8000 солдат русского варшавского гарнизона этой ночью было убито 2200 человек и взято в плен 260. Среди пленённых оказались и сочувствующие русским православные поляки. Остальным же, действуя небольшими отрядами, удалось прорваться и выйти из города, пробиваясь штыками сквозь толпы восставших варшавян. И это им удалось благодаря только тому, что восставшие также не имели между собой чёткого руководства по взаимодействию. Кроме этого, они больше не встречали активного сопротивления и организованной обороны со стороны русских и поэтому не преследовали их, упиваясь своей быстрой победой и нанесённым русским войскам поражением.

Когда же Ильгестрем понял, что только что избежал смерти или позорного плена, он повернулся к своей спасительнице и произнёс:

— Чем я могу отблагодарить вас за то, что сегодня вы сделали для меня?

— Дайте мне слово, что вы наконец женитесь на мне, генерал! — повернувшись к нему то ли серьёзно, то ли со смехом ответила спасительница [40] После окончания войны 1794 года генерал Ильгестрем женился на графине Залусской, официально оформив отношения, которые и без этого были близкими. . Но увидев, как вытянулось от удивления лицо Ильгестрема, она озорно рассмеялась и больше ничего не сказала.

В сложном положении в эти тревожные дни находился польский король. Станислав Август Понятовский прекрасно понимал, что в эту ночь у него были шансы повторить судьбу французского короля Людовика XVI. В то же время он полагал, что шансы эти были не так велики. Лично зная Костюшко и его благородство, король с нетерпением ожидал прибытия главнокомандующего восстанием в столицу.

«Господи! Главное, чтобы он не опоздал! — с тревогой вспоминал он Костюшко, получая от своих приближённых новые тревожные известия о казнях и очередных жертвах варшавского восстания. Как это было похоже на то, что происходило ещё совсем недавно в Париже.

В ночь с 22 на 23 апреля в Вильно произошли события, схожие с варшавскими. Полковник Якуб Ясинский организовал заговор среди литовского войска и возглавил восстание в городе, к которому подключились тысячи его жителей. За одну ночь они обезоружили русский гарнизон, а утром начались аресты тех, кто выступал за союз с Россией. Генералу Арсентьеву, который был командующим гарнизоном, в отличие от генерала Ильгестрема, повезло меньше. У него не было отважной любовницы, которая могла бы его спасти, и во время организации сопротивления восставшим генерал Арсентьев был убит. Жертвой восстания в Вильно стал и гетман Симон Коссаковский, который возглавлял литовское войско в Вильно. Его, как изменника народа, повесили на рынке напротив гауптвахты в присутствии городских властей, солдат и горожан. По всему городу слышались лозунги Французской революции.

Но на разгроме русских гарнизонов в Варшаве и Вильно польские «якобинцы» не остановились. По их требованию революционное управление Варшавы рассмотрело дело польских панов, которые сочувствовали русскому правительству и имели с ним какие-то отношения. К тому же данные факты были подтверждены перепиской, которая была изъята из дома генерала Ильгестрема. Однако революционное управление отказалось применять против арестованных жёсткие меры без суда и следствия, чем вызвало гнев польских Робеспьеров и Маратов. Собрав возмущённую толпу, они повторили сценарий недавних парижских революционных событий и ворвались в здание тюрьмы. Вытащив свои жертвы на площадь города, рьяные революционеры из-за отсутствия гильотины просто повесили некоторых из них в присутствии горожан.