Юрий Устин - Лабиринты свободы

«Пся крев! — выругался Костюшко про себя, когда узнал об этом стихийном выступлении. — Этот генерал спутал мне все планы. Ещё бы пару месяцев...»

Но было уже поздно: слухи о том, что восстание в Речи Посполитой, которое тайно готовилось почти два года, началось, разлетались по всем регионам государства. Костюшко понимал, что остановить этот процесс уже нельзя. Теперь ему предстояло срочно возвращаться на родину и предпринимать все меры, чтобы подобные стихийные выступления превратились в организованное освободительное движение. А для этого Костюшко в кратчайшие сроки предстояло ещё создать боеспособную армию по всем требованиям военного времени. Из разрозненных отрядов волонтёров, из небольших боевых отрядов крестьян и частей польской армии, которые примкнут к восстанию, он должен был сформировать боеспособные полки, дивизии и бригады. Немаловажное значение имело и то, кто станет во главе этих воинских формирований, кто поведёт их в сражения и с какими лозунгами.

Главная же цель, которую Костюшко ставил перед собой и перед восстанием, — поднять и по вести за собой весь народ, объявить «посполитое рушение» и освободить Отчизну от влияния России, Пруссии и Австрии. Тем более, история Речи Посполитой уже имела подобный пример проявления массового патриотизма народа во время её оккупации шведскими войсками в годы правления польского короля Яна II Казимира Вазы.

Одновременно с известием о действиях Мадалинского Костюшко получил сигнал из Варшавы о том, что в столице начались аресты членов «Союза». Теперь промедление было равно срыву всех планов восставших. Костюшко прекрасно это понял и на следующий день он уже спешно направился в Краков, откуда планировалось начать освободительную борьбу за независимость Речи Посполитой.

Давно уже жители Кракова не видели такого большого количества военных в своём городе. А вооружённые формирования нескончаемым потоком продолжали прибывать в бывшую столицу Польши. Польские уланы, драгуны, артиллеристы со своими тяжёлыми пушками, пешие и конные, простая шляхта, вооружённые косами крестьяне (косиньеры), телеги с провиантом и боеприпасами — всё это столпотворение людей и лошадей каким-то образом всасывалось в узкие городские улицы Кракова и где-то размещалось на ночь. Только поздно ночью город затихал и отдыхал, чтобы с утра быть готовым принять очередных прибывших.

— Вот привёл к тебе сына, — Казимир Сапега представил Костюшко молодого человека, который скромно стоял рядом, придерживая свою горячую лошадь. Сапега привёл в этот день в Краков большой отряд улан, вооружённых на его деньги. Кроме этого, он пожертвовал в казну восстания большую сумму золотых монет.

— А не рано ли? — спросил Костюшко своего друга.

— Ничего, уже пора, — уверенно ответил Сапега-старший. — Вспомни себя в молодости. Ты бы остался в стороне от того, что сегодня происходит?

Костюшко улыбнулся. Пожалуй, Казимир прав. Он конечно бы примчался в этот город одним из первых.

— Дашь ему дивизию? — неожиданно спросил Казимир Сапега.

Такой просьбы от него Костюшко не ожидал и не сразу нашёлся, что ответить.

— Молод ещё... А если не справится? — спросил, немного подумав, руководитель восстания.

— А как же швед Карл, — напомнил Сапега кадетскую кличку Костюшко.

Казимир стоял и ждал ответа, и Костюшко не смог ему отказать.

— Хорошо, дам. Но приставлю к нему полковника Ахматовича, — поставил он свои условия. — Да и тебе, я думаю, так спокойнее будет.

Казимир Сапега остался доволен решением друга. Он посмотрел на сына и кивнул ему с ободрением. А через минуту все всадники, прибывшие с Казимиром Сапегой, оседлали лошадей и направились к месту отдыха. На долгие разговоры и воспоминания не было времени.

24 марта 1794 года около полудня на рыночной площади Кракова показалась группа военных во главе с Тадеушем Костюшко и генералом Водзицким. Они только что принесли присягу ни верность восстанию, а Костюшко присягнул, что свою власть он употребит только во имя всеобщей свободы и для сохранения независимости государства. Все войска, присутствующие в этот момент на рыночной площади, принесли присягу на верность Костюшко как руководителю восстания. На площади собралось огромное море людей, тысячи пик, кос и штыков длинных ружей. Все они явились по зову своих командиров, которые привели их к Костюшко, имя которого уже гремело по всей Речи Посполитой.

В городской ратуше, куда направился Костюшко с офицерами, ими был подписан «Акт восстания граждан, обитателей Краковского воеводства», что означало объявление военных действий против оккупантов страны и поддержку народа.

И всем, кто присутствовал при этом, передалось возбуждение от того, что вершилось на их глазах. Поднялся лес сверкающих пик и сабель, повсюду был слышен шум голосов, выкрикивающих «Слава! Яще польска не згинела!».

Больше слов не требовалось. Все вооружённые люди, собравшиеся в этот день на рыночной площади Кракова, готовы были идти туда, куда поведёт их Тадеуш Костюшко. Только руководитель восстания был хмур. Как профессиональный военный он понимал, что перед ним ещё не армия. В основной своей массе вооружённые люди, при бывшие в Краков, не были готовы к войне с регулярной армией противника. Из этих шляхтичей, больше похожих на простых крестьян, и из крестьян с косами вместо пик ещё предстояло сделать настоящих солдат. А на это времени уже не было: русская армия вот-вот двинется к границам Речи Посполитой.

«Ну что же, история повторяется, — грустно подумал Костюшко, вспомнив, с чего начинал Вашингтон войну с английской армией. — Но он всё-таки остался победителем!» — мысленно повторял про себя руководитель восстания, постепенно успокаиваясь и готовясь к долгой войне. Однако военные действия развивались стремительно и не всегда в пользу восставших. Хотя начало войны оставляло надежду на её успешное для восставших продолжение.

есенний день 4 апреля 1794 года навсегда вписал себя в историю Польского восстания сражением, в ходе которого вновь созданная армия под командованием Тадеуша Костюшко одержала значительную победу над русской армией. При этом часть его армии состояла из косиньеров, простых сельских жителей, главным оружием которых была коса, насаженная на древко, как остриё копья.

В это утро под Рацлавицами на поле предстоящего боя стелился лёгкий туман. С двух сторон поля стояли две армии, готовые ринуться в бой по приказу своих командиров. Генерал Тормасов рассматривал противника в подзорную трубу и скептически улыбался.

«Неужели они решатся на серьёзную атаку? — удивлялся он наивности Костюшко, который сумел выставить против его армии около полутора тысяч пехоты и около одной тысячи кавалерии. — И куда он с этими мужиками-косиньерами на ветеранов турецкой войны?»