Юрий Устин - Лабиринты свободы

Среди этой толпы сливок общества, наблюдая за ней и всматриваясь в лица с надеждой кого-нибудь узнать, скромно стоял Костюшко в генеральском мундире американской армии с тростью в руке. На его груди можно было рассмотреть только две награды, полученные от двух государств: орден за воинские доблести «VIRTUTI MILITARI» в виде четырёхконечного креста со щитом и одноглавым белым орлом от несуществующего уже государства Речь Посполитая, и орден от общества Цинциннати, полученный в Соединённых Штатах за заслуги перед Отечеством. На втором ордене также гордо смотрел на окружающих орёл, но белой была только его голова.

Рядом с крёстным в своём самом нарядном платье стояла Таддеи, рассматривая большими и восторженными глазами, такой новый для неё мир. Некоторые из двигающихся туда-сюда людей с удивлением обращали внимание на эту странную пару. Однако никто не подходил к ним и не здоровался, так как не узнавали в этом немолодом генерале того, против кого некоторые из них двадцать лет назад водили в сражения свои полки.

Все присутствующие в зале имели право находиться здесь — кто в качестве победителя, кто по необходимости своих чинов, а кто, как и Костюшко, в качестве гостей по приглашению высочайших особ. Российский император Александр I и его брат Константин с минуты на минуту должны были появиться в этом месте во всём своём великолепии и торжестве.

Вдруг шум множества голосов начал затихать, а дирижёр взмахом руки остановил музыку. В широко распахнутые двери вошли августейшие особы в сопровождении генералов и адъютантов. Впереди всех в белом мундире плавно, двигался русский император Александр I, по правую руку от него шёл Великий князь Константин Павлович. Слева от русского царя и немного отстав для приличия шагал Адам Чарторыский, внимательно осматривая окружающую их толпу. Неожиданно его ищущий взгляд остановился на ком-то, и Чарторыский приблизился к Александру I. Наклонив свою императорскую голову в сторону князя, он выслушал своего приближённого и посмотрел на одиноко стоящего у колонны американского генерала. Переглянувшись с братом, Александр I в сопровождении Великого князя Константина Павловича и Адама Чарторыского неожиданно направился к колонне, где стоял старик с молодой девушкой. Толпа недоумённо расступилась, и через минуту русский император подошёл к Костюшко, взял генерала под руку и под удивлёнными взглядами всех присутствующих повёл его за собой. Костюшко, сам поражённый таким вниманием со стороны монарха, не смел даже сопротивляться и задавать какие-то вопросы. Он просто шёл рядом с русским царём, а стоящие вокруг люди, цвет европейского светского общества, молча провожали их взглядом. А Великий князь Константин Павлович, следовавший за братом, вдруг подал голос и громко воскликнул:

— Дорогу! Дорогу великому человеку!

И толпа опять дрогнула. Наступая в суете друг другу на ноги, она увеличила и без того широкий коридор для шествия венценосных особ, рядом с которыми шёл незнакомый, странный и загадочный почтенный летами генерал.

А Таддеи Цельтнер осталась стоять у колонны, не зная, как вести себя в этой ситуации. Она только смотрела на произошедшее во все глаза, в которых любой мог прочесть удивление и восхищение. Удивление тем событием, свидетелем которого она стала, и восхищение своим крёстным, которого она очень любила, но до сих пор, оказывается, не знала. До этого момента он для неё существовал в образе доброго и пожилого человека, который в последние годы занимался её воспитанием и часто проводил время у токарного станка, вытачивая на нём всякие деревянные безделушки.

Князь Адам Чарторыский прогуливался с Костюшко по дорожкам дворцового парка, вспоминая с ним своих родственников и известных людей, с которыми Костюшко приходилось общаться в молодые годы. Коснулись они и вопроса, который был им обоим болезненно дорог: раздел Речи Посполитой и возможность её восстановления как самостоятельного государства.

— Вот видите, генерал, как относится к вам император, — неожиданно перешёл князь на личность русского царя, — какое внимание он вместе со своим братом уделил вам сегодня.

Костюшко остановился и внимательно посмотрел на князя. Такой резкий переход на царя Александра I насторожил его, и Костюшко приготовился к продолжению разговора, но Чарторыский молчал и внимательно смотрел на генерала, также чего-то ожидая от него.

— Да, я признателен Александру за такое внимание к моей скромной персоне, — наконец, сказал Костюшко. — Но, право, слишком много чести. Я, признаюсь, не был готов к этому.

Чарторыский улыбнулся. На такую реакцию со стороны Костюшко и рассчитывал русский монарх, когда вместе с братом Константином на виду у всех присутствующих они подхватили старика под руки.

— Я хорошо знаю царя Александра и его отношение к Польше и полякам, — решил идти ва-банк князь. — И, поверьте мне, Александр сделает всё, чтобы мы все опять обрели родину.

— А какой она будет, наша родина, при покровительстве русского монарха? — перебил Чарторыского неожиданно Костюшко. — В каких границах и кто станет во главе государства, если оно вообще будет?

— Будет, — уверенно заявил князь. — Государь делился со мной своими планами по этому вопросу: он готов поддержать идею создания Царства Польского в границах прежнего герцогства Варшавского.

— «От моря до моря» — вот какой когда-то была Речь Посполитая, — вдруг твёрдо и жёстко сказал Костюшко, — и нового польского государства в иных границах я не признаю. Того же я потребовал и от Наполеона Бонапарта, когда он предложил мне своё покровительство.

Чарторыский замолчал, удивлённый той резкостью, с которой прозвучали последние слова Костюшко. Он понимал, что порученная ему царём Александром миссия, если разговор будет продолжаться в таком тоне, может провалиться. И тогда, стараясь смягчить тональность и остроту вопроса о польской государственности, Чарторыский дипломатично несколько сменил тему разговора.

— Знаете, после того, как Наполеон потерпел поражение, в Сен-Дени русский император решил встретиться с пленными поляками, которые храбро воевали против русской армии, — продолжал идти медленно, широким шагом по парковой аллее князь, повествуя о «гуманном и добром» монархе. — Подойдя к одному из раненых кавалеристов, он спросил его, есть ли у него какие-либо пожелания или просьбы. В ответ он услышал, что польский офицер хотел бы залечить свои раны.

— И что ответил Александр на это пожелание? — спросил, ухмыляясь, Костюшко.

— Государь приказал записать имя офицера, выдать ему паспорт и отправить на лечение на воды, — закончил излагать одну из историй про благородство русского царя Чарторыский.