Юрий Устин - Лабиринты свободы

Цельтнер поднял указательный палец вверх, намекая, что сейчас он приступит к самому главному.

— У меня есть очень хорошие связи в том обществе, где бывал этот джентльмен.

— И как зовут эту «связь»? — улыбаясь, спросил Костюшко.

— Мадам Анна-Катрин, вдова философа Клода Андриана Гельвеция. Я тебя с ней познакомлю. Удивительная женщина: красива, как Афродита, умна, не капризна, понимает всё с полуслова.

— Она мне даст рекомендательное письмо к этому американцу?

— Вряд ли. Но если тебе повезёт и ты с ним встретишься, то, я думаю, ты произведёшь на него впечатление. Заодно можешь обмолвиться, что лично знаком с мадам.

Цельтнер недвусмысленно снова поднял указательный палец вверх.

— Что ты можешь ещё про него рассказать? — как разведчик, начал выуживать нужные сведения у товарища Костюшко.

Цельтнер задумался на несколько секунд.

— Остроумен, умён, всеобщий любимец любого общества, республиканец, в Париже посещал масонскую ложу «Девять сестёр», какой-то учёный, — коротко изложил он основное и замолчал, раздумывая, что ещё может добавить к сказанному.

Костюшко задумался. Его товарищ предложил ему покинуть Париж и стать наёмником в далёкой Америке. «Ну и пусть. Может, это лучшее, что я могу себе позволить в моём положении, — подумал он. — Начну всё с начала, а там будет видно. Может быть, повезёт встретиться и с этим (как его там зовут) Бенджамином Франклином».

Пока Костюшко сидел в раздумье, Цельтнер с сочувствием смотрел на него и допивал своё вино.

«Жаль, конечно, с ним расставаться, — подумал он. — Но в его ситуации лучше начать свою военную карьеру с простого солдата, чем в какой-нибудь европейской армии офицером, где любой младший чин сможет попрекнуть его изменой своей родине. А ведь Тадеуш спуску никому не даст иещё до первого сражения может пасть от удара клинка более опытного дуэлянта».

Уже через несколько дней бывший капитан без проблем прошёл отбор в волонтёры, и имя Тадеуша Бонавентура Костюшко стояло в списке солдат батальона маркиза де Лафайета. В самое ближайшее время они должны были отплыть в Америку с благородной, как казалось Костюшко, миссией. Так как республиканские идеи Руссо и Монтескьё по-прежнему были ему близки, то он с волнением ожидал того момента, когда корабль унесёт его к берегам Нового Света. Волонтёру Тадеушу Костюшко уже не терпелось принять активное участие в защите нового государства, которое обнародовало и приняло такой документ, как Декларация независимости, с содержанием которого он был полностью согласен.

Когда же вопрос о времени отплытия был окончательно определён, перед Костюшко встал вопрос, как ему поступить с Томашем. За время их совместных путешествий он привык, что слуга был рядом, и ему было бы жаль расстаться с ним.

— Томаш, у тебя есть выбор: вернуться на родину или плыть со мной в Америку, — обратился Костюшко к парню. — Неволить не буду. Поступай, как знаешь.

— А я и сам собирался просить вас взять меня с собой на войну, — с готовностью ответил Томаш. — Что мне делать в Сехновичах? Никому я там не нужен. Да и здесь я чужак, — как-то грустно признался он.

— Ты пойми, там идёт война и тебя могут убить.

Томаш как-то грустно посмотрел на хозяина, потом улыбнулся и обречённо махнул рукой.

— Семи смертям не бывать, а одной не миновать, — подвёл он черту под своим окончательным решением.

Уже через неделю Костюшко вместе с Томашем стояли на палубе корабля, отплывающего из Марселя на американский континент. Вместе с другими добровольцами они смотрели на удаляющийся берег Франции, а Тадеуш вспоминал бурные события последнего года и только предполагал, что его ожидает в Америке не менее бурное будущее.

рогуливаясь по палубе, Костюшко наблюдал за морем, чайками, членами команды, которые занимались каждый своим делом. Он наслаждался морским видом и свежим воздухом, рисуя в воображении своё будущее. Капитан корабля на мостике о чём-то разговаривал с боцманом, отдавая ему какие-то приказания, и тот утвердительно кивал головой. У боцмана была кучерявая борода. Тут внимание Тадеуша привлёк ещё один человек: на палубу из каюты вышел офицер лет тридцати пяти в форме прусской армии, высокого роста с лихо закрученными кверху небольшими усами. Он подошёл к капитану, и уже втроём они стали живо обсуждать какой-то вопрос, не обращая внимания на шатающихся по палубе волонтёров.

Капитан взмахом руки отправил от себя боцмана, и уже через пару минут матросы установили бак с едой, к которому потянулись проголодавшиеся искатели приключений. Костюшко тоже получил свою порцию немудрёного обеда и устроился удобнее, чтобы подкрепиться.

— Интересная, однако, у нас собралась компания, — внезапно услышал он рядом с собой голос человека, который обращался, по-видимому, к нему на французском языке, но с ярко выраженным акцентом.

Обернувшись на голос, Костюшко увидел стоящего перед ним того прусского офицера, который несколько минут назад разговаривал с капитаном.

— Разрешите представиться: барон Дитрих фон Оттендорф, — отрекомендовался незнакомец и приложил два пальца к виску.

— Бывший капитан армии Речи Посполитой Тадеуш Бонавентура Костюшко, — спокойно ответил Тадеуш, продолжая держать в руках деревянную тарелку с деревянной же ложкой.

— И какими судьбами вас, бывшего капитана, занесло на этот корабль? — заинтересованно продолжал фон Оттендорф.

Костюшко почему-то не хотелось разговаривать с этим пруссаком. Наверно, эта неприязнь была вызвана тем, что этот офицер был всё-таки ПРУССКИМ офицером, выходцем из той страны, которая недавно приняла активное участие в захвате его родины.

— Вы можете говорить со мной на своём родном языке. Я в совершенстве владею не только французским языком, но и ещё тремя, включая немецкий, — заметил равнодушно Костюшко. — А на корабле я по той же причине, что и вы: плыву воевать в рядах армии Вашингтона. Или ваше присутствие на этом судне предполагает другие цели?

Фон Оттендорф уловил неприязнь в голосе Тадеуша. Догадываясь о причинах такого отношения к себе, пруссак присел рядом, немного помолчал, всматриваясь куда-то вдаль за горизонт, и заговорил с Костюшко уже по-немецки:

— Вы правы, я тоже сделал свой выбор и сейчас не марширую по польской земле в рядах армии Фридриха Великого, хотя ранее и служил в ней (фон Оттендорф сделал паузу и внимательно посмотрел на собеседника), а плыву в неизвестное, чтобы помочь какому-то Вашингтону создать новую американскую армию, которая станет в будущем (я так думаю) одной из лучших армий мира.