Юрий Устин - Лабиринты свободы

— Добрый день, сэр! Меня зовут Мадлен. А это... — девушка поставила на грубо сколоченный стол свою корзинку, — это ваш обед. Надеюсь, он вам понравится.

Голос у Мадлен был мягкий, мелодичный, а её произношение на английском выдавало в ней скорее европейское происхождение, чем островное, британское. Одета она была в простое обычное платье с белым передником, а на голове надет был белый чепец, резко контрастирующий с её чёрными волосами.

Наступила неловкая пауза: Костюшко не знал, что ему делать с этой корзиной, полной какой-то вкуснятины, а девушка открыто, не стесняясь смотрела на него и ждала дальнейших указаний (всё-таки перед ней полковник Континентальной армии).

Заметив замешательство хозяина, инициативу в свои руки взял Томаш.

— Разрешите накрыть на стол, сэр? — многозначительно и с усмешкой спросил он командира.

— А? Да, накрывай, — не сводя взгляда с гостьи, ответил полковник. — Надеюсь, вы присоединитесь к нашему застолью? — наконец-то произнёс он, обращаясь к девушке.

— Нет, спасибо, — ничуть не смущаясь, без всякого жеманства ответила Мадлен. — Мне ещё другим офицерам нужно принести что-то подобное, — добавила она, показав рукой на продукты, которые доставал и выкладывал на стол Томаш.

Девушка ещё секунду постояла, как бы размышляя, остаться ей или нет, но потом всё-таки круто развернулась и быстро вышла.

— Где... где ты её нашёл? Откуда всё это? — опять обратился Костюшко то ли к Томашу, то ли к Гриппи. Он присел за стол и в недоумении рассматривал еду, которая уже была выложена на столе.

— Это Мадлен... — начал было объяснять Томаш.

— Я это уже понял, — перебил его Костюшко, — я тебя спрашиваю, откуда она взялась?

— Командующий распорядился всем работающим на строительстве укреплений обеспечить хорошее питание. Ну а Гриппи нашёл на кухне среди кухарок Мадлен, которая там готовит еду. Вот я и попросил её организовать нам сегодня скромный обед, — доложил все подробности ординарец.

— И это ты называешь скромным обедом? — Тадеуш показал рукой на лежащий на столе приличный кусок отварной говядины, а также на курицу, равную по размеру тому же куску говядины. Она также прошла испытание в кастрюле с кипящей водой и была готова к употреблению.

Томаш развёл руками, не понимая, как воспринимать вопрос полковника: как похвалу за его оперативные действия на армейской кухне или как укор в том, что это изобилие Томаш назвал скромным.

Костюшко махнул рукой и набросился на еду, схватив со стола большой кусок хлеба, лежащий рядом с мясом. Отломав от него половину, он кивнул Томашу и Гриппи:

— Чего стоите? Садитесь, ешьте.

Слуга и ординарец не заставили себя долго упрашивать: вытащив нож, Гриппи за пару секунд порезал всё мясо на куски, и через минуту все трое в полном молчании поглощали всё, что находилось перед ними на столе.

— И всё-таки, — оторвавшись от еды, начал опять пытать ординарца Костюшко, — откуда она взялась здесь, в армии, среди солдат, крови... Красивая девушка.

— Её отец воюет в Континентальной армии уже несколько месяцев. И, насколько я знаю, до войны он был охотником, — ответил Томаш.

Неожиданно в палатку вошёл посыльный от командующего армией. Взглянув на обеденный стол полковника, солдат сглотнул слюну, которая мгновенно заполнила весь его рот, и доложил, насколько мог, по форме:

— Сэр, генерал Гейтс просил вас явиться к нему. Срочно.

После добросовестного выполнения поручения солдат не ушёл, а продолжал стоять у входа, глазами пожирая оставшуюся на столе пищу.

— Всё, заканчиваем обед, — произнёс огорчённо Костюшко. — А ты чего смотришь? — заметив направление взгляда посыльного, добавил полковник. — Подходи к столу, угощайся.

Костюшко вытер руки, надел треуголку и в сопровождении Гриппи вышел из палатки, а голодный, но радостный от предвкушения вкусного и сытного обеда солдат набросился на еду к явному неудовольствию Томаша.

— Тебя как зовут? — от нечего делать спросил он посыльного, пока тот наполнял свой желудок.

— Джонни. А что?

— Да так, ничего, — как бы между прочим пояснил Томаш. — А кем ты был до службы в армии, Джонни?

— Фермером, — улыбаясь во весь рот, ответил солдат.

Томаш для придания важности своей персоне (как-никак, а он ординарец полковника) надулся, как индюк, и, покровительственно похлопав Джонни по плечу, спросил:

— И как тебе служится, солдат?

Джонни перестал жевать и на секунду задумался. Потом опять расплылся в бесхитростной улыбке деревенского парня и искренне заявил:

— Отлично. В армии можно валяться в постели до 5 утра. А дома на ферме я никогда не мог себе такого позволить.

Солдат закончил скорый обед и поднялся, чтобы уйти, но явно не торопился.

— Ну, что стоишь? Больше мне нечего тебе предложить, — с сарказмом заявил Томаш.

Джонни ещё немного помялся, не решаясь что-то спросить, но потом выдавил из себя:

— А это правда, что твой полковник учился в Париже?

— Правда, — ответил удивлённый Томаш. — А тебе зачем это надо знать?

— Да какой-то он простой. Вот обедать меня пригласил. Чудно.

Томаш не нашёлся, что ответить этому парню. А посыльный не стал ждать ответа, дожевал кусок мяса и, неловко поклонившись Томашу, вышел из палатки.

Бургойн потом спешил с кнутом,

Не ведая дороги,

Но храбрый Фрейзер пал при том,

В бою при Саратоге.

рмейская разведка генерала Гейтса старательно собирала сведения о противнике. Проблем со сбором информации не было, так как она постоянно поступала через своих людей на территории, занятой английскими войсками. По их данным, к Саратоге приближалась армия генерала Джона Бургойна, насчитывающая около 6000 солдат, измученных тяжёлым переходом.

Генерал Джон Бургойн был толковым офицером армии его величества и одновременно слыл остроумным драматургом. А будучи ещё и дамским угодником (о чём было известно всей английской армии), он получил прозвище Джентльмен Джонни. Несмотря на своё прозвище и весёлый нрав, Бургойн служил в королевской армии достойно и мужественно переносил все сложности военного похода в Америке. Он стремился настигнуть армию противника, дать генеральное сражение и победить. Однако чем больше проходило времени, тем больше Бургойна мучили сомнения в окончательном успехе его армии.

По генеральному плану, утверждённому в Лондоне, навстречу армии генерала Бургойна должна была двигаться вторая английская армия генерала Уильяма Хоу. К сожалению для обоих генералов, этот план не был до них доведён, так как достопочтенный лорд Джермейн торопился на охоту и забыл отдать приказ об отправке необходимых бумаг. Таким образом, генерал Хоу ничего не узнал о том, куда ему следует двигаться, и поэтому вместо севера он направился на юг, надеясь разбить там армию неуловимого Вашингтона.