Юрий Устин - Лабиринты свободы

Солдаты не заставили себя долго ждать и ринулись за своим доблестным командиром. Но его картинное стремление в гущу боя было внезапно прервано свистом очередного ядра, выпущенного из английской пушки. Ядро разорвалось рядом с лошадью полковника, а осколок от него впился всаднику в ту же ногу, на которую он уже хромал из-за первого ранения. Со стоном от боли и досады за такое невезение Арнольд свалился с лошади на руки своих солдат. Перевязав окровавленную ногу своего командира, четверо из них понесли раненого в тыл своей армии, получив хороший шанс не попасть под пули англичан и остаться в живых в этом сражении. А дальнейшую победоносную атаку на ряды английских солдат повёл полковник Морган.

А англичане продолжали отступать... Генерал Бургойн, рассматривая в подзорную трубу свою отступающую армию, срочно дал указание окопаться на ближайших высотках к северу от Саратоги. Ситуация в корне изменилась: регулярная британская армия отступала, а армия Гейтса теперь её преследовала и окружала. Решение Бургойн принял сразу. Но для создания видимости его коллегиальности он собрал на совещание штабных офицеров.

— Ну что скажете, господа? У нас сложилась довольно пикантная ситуация, — начал свою речь генерал. — С одной стороны, мы — армия его величества, призванная навести порядок в американских колониях и усмирить бунтовщиков. С другой — вместо простых бунтовщиков нас встретила боеспособная армия, в количественном составе значительно превышающая нашу. Кстати, эти... — Бургойн не находил слов, чтобы выразить своё хорошо разыгранное возмущение, — эти фермеры соорудили на нашем пути укрепления по всем правилам военного искусства.

Молчание всех офицеров было ответом на его длинный доклад о текущем моменте, который был явно не в пользу британцев. С тревогой поглядывая в сторону более удачливого противника, никто не решился подать хоть какой-либо совет своему генералу. По сути дела, все были в шоке, не понимая происходящего. Только что их доблестная армия потерпела поражение от каких-то колонистов, которые ещё год назад вспахивали свои поля или отстреливали в лесах дичь. И они же, вступив в открытое сражение, заставили британских солдат окопаться на этих холмах у реки, чтобы сохранить себе жизнь!

Генерал Бургойн прекрасно понимал, что они в ловушке, из которой было только два выхода. Можно с достоинством встретить врага и попытаться пробиться через их строй. При этом шансов погибнуть или попасть в плен было больше, чем разбить противника. Или... с таким же достоинством капитулировать, предложив противнику свои условия капитуляции.

Командующий английской армией задумался о судьбе своих солдат, да и своё будущее ему было не безразлично. «Ив первом и во втором случае на родине меня не будут приветствовать как героя, — размышлял он. Очередное ядро, выпущенное со стороны армии Гейтса, со свистом пролетело над головами его офицеров и разорвалось в нескольких метрах от места совещания. — Но во втором не будут проклинать за бессмысленную смерть своих близких...»

Генерал Джон Бургойн выбрал второй путь, и 14 октября 1777 года в лагерь Континентальной армии с белым флагом направился штабной офицер с двумя солдатами и барабанщиком. Офицер имел конкретные предложения и чёткие инструкции от своего командующего по почётной капитуляции английской армии.

Выслушав условия капитуляции от английской стороны, генерал Гейтс недолго раздумывал, чтобы принять решение. У него ещё не было мании величия, которая иногда проявляется в таких случаях у генералов, одерживающих подобные победы над своими противниками. Поэтому генерал Гейтс согласился на «конвенцию», предложенную Бургойном, и уже 17 октября 1777 года важно восседал на барабане в окружении своих офицеров в назначенном месте для сдачи оружия англичанами. Все с волнением ожидали, когда грозная армия Великобритании начнёт эту непривычную для неё процедуру. При этом солдаты американской армии в большей своей части не стали свидетелями позора английской армии (по условиям «конвенции»). Английские солдаты дружно складывали свои ружья в порядке, оговорённом ранее враждующими сторонами, и при условии, что простые солдаты противника в это время будут находиться вне зоны видимости.

Под барабанный бой генерал Бургойн величественно подошёл к генералу Гейтсу.

— Я хочу выразить вам свою признательность, генерал, — сказал командующий английской армией, после того как отдал честь, приветствуя противника. И эти слова прозвучали просто и искренне.

— За что же, сэр? — не понял Гейтс.

— Вы согласились с условиями нашей «конвенции» и этим сохранили жизнь своим и нашим солдатам... А нашим офицерам честь, — пояснил Бургойн и встал рядом с генералом Гейтсом, наблюдая, как его солдаты становятся в строй, но уже без оружия.

Полковник Костюшко, который также находился в это время в окружении генерала Гейтса, с сочувствием смотрел на измученных английских солдат. Среди них было немало тяжелораненых, которых несли на носилках их товарищи по оружию, укрыв белыми простынями с бурыми пятнами крови. Они тихо стонали при малейшей тряске и тупо смотрели расширившимися от боли зрачками в серое небо. И тогда Костюшко впервые задумался о том, правильный ли он выбрал жизненный путь в этом мире. Ведь его жизнь боевого офицера будет постоянно сопровождаться подобными картинами смерти и страданий людей.

Позднее Джон Бургойн и его офицеры, не пожелавшие влиться в ряды Континентальной армии, по решению Вашингтона были отпущены домой. На родине их встретили с едкими насмешками и упрёками, которые они мужественно переносили или погибали в поединках, вызывая своих обидчиков на дуэль. Но были и сочувствующие, понимающие суть этой войны и условия, при которых английским солдатам приходилось сражаться вдалеке от родных берегов старой доброй Британии.

День 17 октября 1777 года стал знаменательным для новой армии нового государства, название которого после сражения под Саратогой узнали далеко за пределами Соединённых Штатов. С этого момента уменьшилась череда тяжёлых поражений Континентальной армии и настало время других её побед. А завершение этой войны ознаменуется признанием самой сильной на тот момент морской державой независимости её американских колоний.

Победа Континентальной армии в сражении при Саратоге подняла дух американской армии, солдаты которой до этого находились в состоянии обороны или отступления перед более опытным и более профессиональным противником. Имя же полковника Тадеуша Бонавентура Костюшко впервые становится известным не только в армии генерала Гейтса, но и во всех штатах.

В Версальском дворце французский король с хорошим настроением проводил совещание с министром иностранных дел. Ещё бы, сражение под Саратогой, в котором участвовали и французские волонтёры, показало, что не зря Франция помогала этим колонистам. Теперь после такого поражения англичан можно более открыто выступить на стороне Соединённых Штатов и оказать Континентальной армии дополнительную помощь деньгами, оружием и людьми. Король предполагал, что все затраты его казны вскоре стократ окупятся за счёт территорий новых колоний, которые пока ещё являлись частью владений Великобритании.