Юрий Устин - Лабиринты свободы

Генерал Бенедикт Арнольд со своим адъютантом подъехал к Костюшко, но не спешился, а, саркастически улыбаясь, победно смотрел на Костюшко сверху вниз.

— Здравствуйте, полковник. Как проходят строительные работы? — спросил важный всадник главного инженера цитадели.

— А почему вас это так интересует? — с вызовом спросил Костюшко.

Не слезая с лошади, продолжая гарцевать перед полковником Костюшко, генерал Бенедикт Арнольд громко прокричал, чтобы услышали все проходившие в этот момент рядом офицеры и солдаты:

— Информирую вас, что с сегодняшнего дня я назначен комендантом Филадельфии и буду лично контролировать ход строительства крепости. Поэтому через час прошу вас с докладом ко мне. Где расположен штаб гарнизона?

Костюшко молча показал рукой на стоящее недалеко новое здание с флагштоком.

Бенедикт Арнольд резко дёрнул поводья и направил лошадь в сторону расположения штаба. Когда всадники скрылись за облаком пыли, Костюшко бросил на землю чертежи и ругнулся на родном языке. Однако ни солдаты, ни офицеры, которые слышали это ругательство, ничего понять не смогли, а только с удивлением посмотрели на своего командира.

В Филадельфии стояла чудная летняя погода, когда вечером не хочется идти домой, а появляется желание в одиночестве посидеть на скамейке в саду. Как хорошо послушать пение птиц и насладиться приятными чувствами маленьких радостей этой жизни, оставаясь, пусть и на короткое время, наедине со своими мыслями и природой.

Генерал Бенедикт Арнольд с трудом поднялся без трости со скамейки и потихоньку поковылял в дом, где его ждала на ужин молодая супруга Пэгги. Красивый дом генерала вызывал зависть многих соседей и одновременно давал повод поговорить на тему состоятельности его хозяина. При этом с иронией и осуждением они вспоминали скверный характер его молодой красавицы жены, которую пожилой генерал с трудом «отвоевал» у её отца, успешного торговца-квакера Шиппена из Филадельфии.

Когда отец Пэгги «сдался» на милость победителя и дал согласие на этот неравный брак (девушке было лишь 18 лет, а зятю — 39), Арнольд на радостях купил самый дорогой дом и обставил его с роскошью дворцов турецких султанов. В каждой комнате этого дома висели дорогие картины, дорогая и красивая мебель украшала интерьер большой гостиной, а завершал это великолепие изящный огромный камин, отделанный причудливыми изразцами. Правда, в этом доме хозяин бывал не так часто, как ему бы хотелось. Большую часть времени генерал Бенедикт Арнольд проживал в Вест-Пойнте, а в Филадельфию к дорогой супруге он наведывался раз в неделю, а иногда и реже. Однако Пэгги это не расстраивало, а скорее радовало: отсутствие мужа не мешало ей наслаждаться жизнью, при этом не приходилось выслушивать упрёки ревнивого мужа.

Слуга подал генералу его трость с белым набалдашником из слоновой кости, и Бенедикт Арнольд как можно бодрее вошёл в гостиную, где уже ужинала в одиночестве его жена.

— Какой чудесный вечер, дорогая, — начал с порога генерал, — ты не находишь?

Пэгги с невозмутимым лицом красивой аристократки повернулась на голос мужа и вдруг выругалась, как уличная торговка:

— Чёрт возьми! Я сегодня встретила на улице соседку, жену одного из штабных офицеров (не помню даже, как её зовут), так она со мной не соизволила поздороваться.

Бенедикт Арнольд, привыкнув к вспыльчивому характеру своей супруги, постарался успокоить её уязвлённое самолюбие:

— Не принимай это так близко к сердцу, дорогая, — Арнольд наклонился к жене, чтобы поцеловать её белоснежную и изящную шею, но Пэгги уклонилась от его ласки. — Просто они все завидуют тебе.

Генерал присел на стул, а негр-слуга незаметным движением принял от него трость и тут же подал ужин. Устроившись поудобнее, Арнольд с отменным аппетитом начал проглатывать пищу, а Пэгги угрюмо сидела за столом и уже ничего не ела. Наконец она первая не выдержала и предупреждающе прошипела:

— Я не хочу жить среди таких невежд и завистников. Они все дикари. Не то что англичане. Вот это цивилизованная нация.

Её супруг, продолжая жевать, насмешливо заметил:

— Ты сейчас хвалишь моих врагов.

— Да какие они тебе враги? — Пэгги вдруг встала со своего места, сама подошла к мужу и уже совсем другим тоном заметила: — Знал бы ты, как за мной ухаживал адъютант командующего английскими войсками майор Джон Андре, пока они находились в Филадельфии.

Генерала неприятно задели ностальгические воспоминания супруги. Ревность к жене, которая в два раза моложе его, рвалась наружу. Ему хотелось вскочить со стула, закричать на жену и даже, может быть, ударить её... Но Бенедикт Арнольд пересилил свои чувства оскорблённого мужа, хотя это ему далось с большим трудом. Он перестал жевать и отложил вилку. Пытаясь перевести этот неприятный разговор в шутливую форму, Арнольд криво усмехнулся и спросил:

— Может, он тебе до сих пор шлёт любовные письма?

Пэгги присела возле мужа, посмотрела на стоящих рядом в рабском ожидании слуг, наклонилась ближе к нему и тихо произнесла:

— Шлёт... Но только не мне, а тебе.

Наигранная улыбка мгновенно сошла с лица генерала. Он с искренним изумлением посмотрел на жену и смог задать только один вопрос:

— Объясни мне, пожалуйста, что ты сейчас сказала?

При этом хозяин дома махнул слугам, чтобы все вышли из гостиной. Когда супруги остались вдвоём, Пэгги в волнении встала из-за стола, подошла к камину и вернулась к мужу, держа в руке небольшой конверт, который она ткнула ему прямо в лицо.

— Вот это тебе, — тихо сказала она, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Что это? — еле выдавил из себя Бенедикт Арнольд. — Откуда это?

— Оттуда, — Пэгги кивнула в сторону, где располагалась в этот момент английская армия. Пэгги сделала паузу и осмотрела гостиную, как будто её могли услышать посторонние. — Это письмо от командующего английской армией генерала Клинтона. Он предлагает тебе перейти к нему на службу, — закончила она свои пояснения и вручила конверт с письмом мужу.

Дрожащей от сильного волнения рукой генерал вскрыл конверт, вытащил письмо и начал его читать. Сначала строчки перед его глазами бегали и тряслись, но через несколько мгновений генерал пришёл в себя от неожиданных новостей, дрожь в руке прошла, и написанное чётким почерком, наконец, стало приобретать смысл.

— Дорогой, тебя в армии не ценят, — подливала масла в огонь Пэгги. — После твоего ранения тебя должны были назначить не командующим крепостью, а возглавлять армию.

— Но как оно попало к тебе? — допытывался Бенедикт Арнольд у жены, продолжая вертеть в руках письмо, осмысливая своим воспалённым мозгом его содержание.

— Через майора Джона Андре, — коротко ответила Пэгги, не вдаваясь в подробности организации самой встречи с посыльным и её предыстории.