Юрий Устин - Лабиринты свободы

— Завтра с утра начинай собираться. Делать тебе всё равно больше нечего.

Ещё долго они стояли рядом в молчании на палубе, любуясь светом заходящего солнца, выделяясь своими фигурами на фоне вечернего горизонта. Каждый думал о своём, надеясь на лучшее, вспоминая прошлое, мечтая о будущем, даже не догадываясь, какие сложные жизненные пути их ещё ждут впереди.

роехав в дорогом почтовом дилижансе по военным дорогам Францию и всю Германию, Костюшко с Томашем добрались до Познани, где и остановились в приличной гостинице в центре города. Рано утром после отдыха и лёгкого завтрака Костюшко обратился к хозяину гостиницы с просьбой найти для него какой-нибудь дилижанс или почтовую карету, на которой путешественники из далёкой Америки смогли бы добраться до Варшавы. Добродушный хозяин, которому понравился этот американский генерал своей щедростью, постарался выполнить его просьбу. На территории Польши почти не было почтовых карет и дилижансов наподобие того, на котором приехал в город Костюшко. Однако хозяин гостиницы всё-таки нашёл для него огромную немецкую коляску-брике, представляющую собой допотопный тяжёлый экипаж. Запряжённый четвёркой огромных лошадей макленбургской породы, он целенаправленно двигался в сторону Варшавы и делал вёрст по пятьдесят-шестьдесят в сутки. В этой коляске в полном молчании сидели четыре человека, рассматривающих лежащие вдоль дороги окрестности или незаметно (как им казалось) наблюдающих за своими попутчиками. Одна из пассажирок, светская дама лет тридцати, одетая в дорогое красивое платье, ехала в сопровождении молодой служанки. Она постоянно махала веером, спасаясь от жары, и с интересом рассматривала странного немолодого офицера, одетого в военный мундир непонятной ей армии. Офицер был симпатичным, гладковыбритым и почему-то безусым.

Военный также ехал в сопровождении своего слуги, который с интересом посматривал на служанку и нагло подмигивал девушке, если встречался с ней взглядом. У служанки при этом щёки покрывались ярким румянцем, и она с притворным возмущением посматривала на серьёзную хозяйку. Дама всё замечала, но упорно хранила молчание, соблюдая светские приличия, при которых представительница слабого пола не начинала первой разговор с незнакомыми мужчинами.

А офицер как будто и не замечал перед собой двух пассажирок и на протяжении долгого пути больше осматривал места, которые они проезжали. Во время коротких остановок на постоялых дворах или в деревнях, где кучер менял лошадей, офицер постоянно с кем-то разговаривал, включая холопов, по-прежнему игнорируя своих соседок по экипажу. Такое поведение офицера возмущало даму и как женщину, на которую не обращают внимания, и как пани, которая не опускается так низко, чтобы просто болтать с дворовыми слугами.

Стояла жаркая летняя погода, и после полудня стало настолько душно, что кучер останавливал экипаж чаще, чтобы пассажиры и лошади могли немного отдохнуть в тени деревьев. На одной из таких остановок Костюшко, чтобы хоть как-то нарушить молчаливую поездку, наконец-то галантно представился даме и обратился к ней с вопросом:

— Не подскажет ли мне любезная пани, где можно остановиться в Варшаве для отдыха?

Женщина, довольная тем, что теперь она сможет поговорить с этим неразговорчивым офицером, повернулась к нему и неожиданно мило улыбнулась.

— Вам следует остановиться в центре города, — пояснила она. — Рядом с ратушей лучшая гостиница в Варшаве.

Впоследствии, уже в дороге, Костюшко «разговорился» и задал ещё пару вопросов, и дама с именем покойной российской императрицы Елизаветы с большим удовольствием посвятила его во все последние светские новости. Она так увлеклась рассказами, что Тадеуш почти не спрашивал её, а лишь всё время слушал. Казалось, что пани Елизавета «накапливала» всю дорогу темы для своего монолога, и теперь её невозможно было остановить.

— А вы, наверно, давно не были в Польше? — наконец-то спросила и сама пани Елизавета офицера, заинтригованная его формой и вопросами, которые Тадеуш успел ей задать.

— Давно... Около восьми лет, — глубоко вздохнув, коротко ответил офицер.

— Да что вы говорите! — в восторге воскликнула дама, заинтригованная ещё больше. — И далеко вы служили?

— Далеко. В Америке, — опять сократил Костюшко своё повествование о службе в Континентальной армии до минимума.

Пани поняла, что Костюшко не намерен подробно рассказать ей о своих подвигах. Это её немного огорчило, но не смутило. Она решила продолжить монолог и посвятить генерала во все события последних лет, которые ей были известны и которые, как ей казалось, были бы интересны и сидящему напротив её офицеру.

А Костюшко действительно было интересно послушать эту светскую сплетницу. Пани Елизавета подробно с возмущением рассказала ему о том, что польские шляхтичи в последнее время теряют свою гордость и достоинство: они начинают заниматься торговлей, беря пример с некоторых ясновельможных господ. Да и чему здесь удивляться, когда сам польский король основал в Бельведере под Варшавой фабрику фаянса. Разве король может этим заниматься?..

Но Костюшко, вслушиваясь в возмущённые нотки попутчицы, сделал для себя определённые выводы. По-видимому, мирное время, в котором жила Речь Посполитая, принесло много положительного и нового, о чём там, за океаном, Костюшко не было известно. Король, как понял Костюшко из потока слов пани Елизаветы, серьёзно взялся за решение в своём государстве не только экономических вопросов, но и за вопросы улучшения самоуправления городов. По его указаниям в городах Речи Посполитой назначались комиссии хорошего порядка (boni ordinis) в лице воеводы или старосты с местной шляхтой. Главной задачей этих должностных лиц было обустройство городского хозяйства. Контроль за доходами и долгами, составление местных предписаний для организации безопасности и внутреннего порядка, обустройство благотворительных учреждений и школ, а также иные вопросы в жизни как больших городов, так и небольших городских поселений — это лишь краткий перечень той организационной работы, которую проводили подобные комиссии. Они добивались поступления денег в казну города и способствовали развитию в нём деловой жизни. К этой работе привлекались скарбовые комиссии, поддерживалось развитие ремёсел, торговли и промышленности.

Не доехав до Варшавы, пани Елизавета со служанкой навсегда покинула неразговорчивого генерала. Вместо неё на одной из остановок в экипаж сел ксёндз, который, в отличие от прежних пассажиров, предпочитал больше сидеть и читать, а не разговаривать. В руках он держал какой-то журнал, периодически перелистывая его страницы.