Лев Хват - Пришедшие издалека

— Как вы знаете, через несколько месяцев, весной, предстоит большое путешествие на юг, оно должно увенчать наши труды. Согласны ли вы разделить опасности и тяготы похода, двинуться со мной?

Оба выразили полную готовность.

— Мы постараемся пройти как можно дальше к югу, — продолжал Скотт. — Неведомо, что ожидает нас в пути.

— Вряд ли дорога к полюсу усыпана розами, — покачал головой доктор. — Но разве сама неизвестность не таит в себе очарования? Разве это не романтика?!

Роберт Скотт просиял: верится, что выбор удачен!.. Эдвард Уилсон неутомимый труженик, умный, наблюдательный ученый, вдумчивый и заботливый врач, талантливый художник — в его акварелях сама жизнь! Эрнст Шеклтон привлекает своей отвагой, кипучей энергией, страстью к открытиям…

— Итак, будем готовиться!

В августе сильно похолодало. Судовой термометр показывал минус 50 градусов, а на мысе Хижины — ниже 60. Наконец появилось солнце. Выбежав на лед, люди с радостью оглядывали розовые облака и дымную струю Эребуса, пронизанную алыми лучами.

Сборы к походу закончены. 2 ноября Скотт, Уилсон и Шеклтон, взяв трое саней и девятнадцать собак, поднимаются на ледник Росса, сопровождаемые вспомогательными партиями. Они поочередно уходят назад — к судну; последнюю партию Скотт отправляет еще до 79-й параллели. Трое остаются в замерзшем мире.

Внутренне они готовились к огромным трудностям, но не представляли себе препятствий и опасностей пути. Нестерпимые морозы и сбивающие с ног ветры. Бездонные пропасти ледника, скрытые под белыми мостами. Лед, застланный рыхлой пеленой, где на каждом шагу проваливаются люди и собаки. Снежная слепота, делающая человека беспомощным. И пурга, пурга, пурга…

Перевозить весь груз за один прием невозможно, и нередко, взяв только половину, люди вынуждены возвращаться за остальным. Как в кошмарном сне проходят они за день 20–25 километров, а к вечеру оказываются лишь в 7–8 километрах от места прошлой ночевки. Гибнут одна за другой собаки. Ограниченный запас продовольствия вынуждает сократить пайки. А каждый пройденный на юг километр увеличивает расстояние, которое необходимо одолеть в обратном путешествии — к северу.

К концу ноября пересекли 80-ю параллель. А шельфовый ледник Росса все тянется и тянется. Что же дальше? Неужели тайны Центральной Антарктиды останутся неразгаданными? Надо идти, надо держаться изо всех сил.

Эрнст Шеклтон едва бредет, пораженный снежной слепотой. Продуктов осталось в обрез, а вокруг ни зверя, ни птицы, ничего живого. Приходится опять убавить и без того голодный паек. Уцелевшие собаки не в силах тащить сани. 32 градуса мороза, и это в летнем антарктическом месяце!..

Располагаясь на ночлег, Скотт говорит:

— Мы должны были пройти сегодня двенадцать миль, а не сделали и четырех.

— Зато каждый пройденный метр можно считать отвоеванной у природы территорией, — ответил Шеклтон.

— Можно добавить — ледниковой, — сказал Уилсон. — Никому не известна толщина этого белого панциря, покрывающего материк, да и не скоро, думаю, люди узнают о ней.

Чрезмерная затрата сил и длительное недоедание истощили путешественников, они все чаще останавливались, а был день, когда с неимоверными трудностями одолели три километра.

Люди двигались вдоль высокой горной цепи с вершинами до 3500 метров. Путь пересекали трещины, уходящие в черную глубину. Как-то в тумане отряд прошел через пропасть по насыпи уплотнившегося снега: потом выяснилось, что это был единственный мост на всем видимом протяжении ледниковой бездны. А Скотт стремился дальше к югу — за 81-ю, еще лучше за 82-ю параллель.

Накануне 1903 года установили палатку под широтой 82°15′. В пяти километрах высятся Западные горы, огромные красные утесы манят к себе. Скотт долго глядит на широкую ледниковую долину и обращается к штурману:

— Не возражаете, если это место получит ваше имя?

— Сочту за честь.

Начальник экспедиции достает карту, на ней появляется «проход Шеклтона». Волнистые линии обозначают горные цепи, звездочки — крупнейшие вершины Маркема и Лонгстэфф.

Снежные хребты, могучие пики, хаотические нагромождения развороченного льда, подле которых человек кажется песчинкой. Но ни малейшего страха не испытывает Роберт Скотт перед величием первозданной природы — ведь люди пришли сюда с решимостью победить. Лишь внутренний трепет исследователя, проникшего в страну чудес, ощущает он.

А до полюса еще очень далеко — около 900 километров, почти вдвое больше, чем пройдено от острова Росса. Но они первыми забрались в глубь материка и проложили путь к Южному полюсу. От них человечество узнает о мире величественных хребтов, о гигантском леднике с его пагубными трещинами. Со временем, быть может, в ближайшие годы, удастся проникнуть в самый центр континента и узнать что там…

Наутро они пошли к красным утесам и спустились в глубокую ложбину. Почти вертикальная двадцатипятиметровая ледяная стена остановила их.

— Все, что было в человеческих силах, мы сделали, — сказал доктор Уилсон. — Восемьдесят два градуса семнадцать минут широты — не так уж плохо для первой вылазки. Мы почти два месяца в пути. Найдем же в себе мужество отступить.

— Продуктов осталось ровно на четырнадцать дней, — напомнил Шеклтон.

Просто и коротко слово «назад», но как трудно произнести его Роберту Скотту! Разумеется, Уилсон прав: продолжать поход, не имея малейшего шанса на успех, безумно, а он, начальник экспедиции, все еще колеблется. «В сомнении — воздерживайся» — такой наказ получали дипломаты древности от кого-то из римских императоров, кажется Веспасиана. Но в положении полюсного отряда промедление подобно смерти, надо тотчас же принять решение. До ближайшего склада, где оставлен скромный запас продовольствия, 150 километров. Они должны проходить ежедневно не менее одиннадцати, иначе — гибель. «Мужество и осторожность!» — неоднократно говорил сэр Клементс. Ослушаться разумного совета, заглушить голос рассудка? Нет и нет!

— Повернем немедленно!

Уилсон крепко сжал локоть Скотта.

— Другого я и не ждал, Кон.

Шеклтон незаметно повел плечами. «Кон!» Доктор позволяет себе фамильярничать…

Недели обратного пути были неимоверно мучительны, путешественникам грозила смерть от холода и истощения. Жалкие собаки с ввалившимися боками еле тащились; слабейших убивали, чтобы накормить других. 14 января люди добрели до склада. У всех трех появились признаки цинги, а на Шеклтона напал еще мучительный кашель с кровотечением. Силы на исходе, но необходимо идти. Спасение — на севере, где стоит «Дискавери».