Александр Красницкий - Русичи

— Всё ли готово, мой Нонне, для наших гостей? — спросил Бела.

— Ты повелел, могущественный! — последовал ответ.

— Так проводи их в зал трапез. Тебе я поручаю их; я же пойду к Святовиту, ибо настало время моления моего пред ним. Идите, дорогие гости, утоляйте ваш голод, запейте франкским вином вашу жажду, потом возлягте на ложе, и да пошлёт вам Святовит добрые сны!

Он слегка поклонился своим гостям; Нонне жестом руки пригласил их следовать за собой. Освальд, уходя, тоже низко поклонился старому жрецу. Добрыня отвесил поклон со степенной важностью, Владимир же подошёл к Беле и, положив свою руку на его плечо, произнёс ласковым голосом, в котором не осталось и следа недовольства:

— Отец, мне кажется, ты полюбишь меня. Не кори меня моей молодостью, попроси Святовита, чтобы он помог мне сесть на киевский стол, и ты найдёшь во мне навсегда преданного друга.

онне вёл гостей длинными запутанными переходами. В них стояла такая темь, что только один старый проводник мог идти спокойной поступью. Остальные то и дело спотыкались и, чтобы удержаться на ногах, схватывались друг за друга. Невольно даже в неробкие сердца воинов закрадывался страх.

— Войти мы вошли, а как вот выйдем? — пробормотал словно бы про себя Добрыня.

Нонне услыхал его и круто обернулся.

— Ты боишься, вождь? — спросил он.

— Чего боюсь? Ничего я не боюсь, — угрюмо ответил Малкович, — и будто бы нет другого пути в трапезную вашу залу! Здесь ведь и запутаться легко.

— Да, — несколько загадочно сказал Нонне, — кто раз прошёл по этим переходам, тому трудно вернуться без помощи Святовита обратно. — Голос жреца звучал и насмешкою, и загадкою.

— Но вы, чужеземцы, не бойтесь ничего, — продолжал Нонне, не слыша, чтобы кто-либо из спутников сказал ему в ответ хотя бы одно слово, — я проведу вас назад другим путём, и вы вновь увидите сияние солнца, услышите шум морских волн, но прежде всего вы должны взглянуть на тайну божества и преклонить колена пред владыкою воздуха, морей и земли, великим, грозным Святовитом. Такова воля моего отца-повелителя Белы.

— Пусть будет так, — беззаботно вскричал Владимир, — хотя я теперь предпочёл бы чашу франкского вина и хороший кусок прожаренного на углях мяса. Но что же? Обязанность гостей покоряться во всём воле хозяина. Но что это слышу я?

Владимир остановился и схватил руку Добрыни.

Откуда-то до них доносились жалобные стоны. Казалось, где-то совсем близко мучается страшной, невыносимой болью человеческое существо. Стоны то слабели, то переходили в отчаянный, ужасающий рёв. В них слышалось безумное отчаяние, предсмертная тоска и жажда смерти, которую как будто удаляли нарочно, дабы продлить эти страдания. Между тем решительно ничего не было видно в полутьме лабиринта. Страшные звуки выходили как будто из глубины. По крайней мере, все трое витязей были уверены, что они слышат их у себя под ногами.

— Клянусь Одином, — вскричал Освальд, — так не ревут и пикты, когда их поражают секиры берсерков. Вероятно, в подземелье Святовита не сладко тем, кто туда попадает Они стояли, не двигаясь. Непонятный ужас приковал их ноги к холодному полу. Нонне тоже остановился и, полуобернувшись, с насмешкой сказал:

— Ты прав, ярл! Великий Святовит бесконечно милостив к тем, кто ему покорен, и не знает пощады к врагам. Он мстит противящемуся ему и при жизни, и в мире теней, где он царствует так же, как и на земле. Не хотите ли взглянуть на обречённых?

— Нет, нет, Нонне! — вскричал Владимир. — Молю тебя, избавь нас. Долгий путь и без того истомил наши тела, и отдых необходим нам. Веди нас скорее прочь. Эти вопли растерзали моё сердце.

Но Нонне был неумолим.

— Я должен показать вам жертвы Святовита, — произнёс он, — мы находимся как раз около обречённых.

Добрыня незаметно дёрнул племянника за рукав, как бы указывая, что необходимо повиноваться желанию кровожадного жреца.

Владимир понял, что хотел выразить дядя.

— Так показывай скорее всё, что хочешь, — согласился он, — только, говорю, скорее.

Жрец сделал едва заметное движение рукою, и вдруг сразу пропала одна из стен лабиринта. Стало светло, и в некотором отдалении от себя, но гораздо ниже своих ног, гости Белы увидали несколько человеческих существ — человеческих лишь потому, что они фигурою были похожи на людей. Одно из этих существ было распято на двух скрещённых друг с другом брёвнах. Из бесчисленных надрезов на теле крупными каплями струилась кровь. Другое существо, также обнажённое, было заключено в клетку с железными прутьями. Оно кричало и ревело, делая страшные и, казалось, совершенно бессмысленные прыжки. Прутья клетки были раскалены и краснели, вспыхивая то и дело огоньками. Владимир понял, что пол клетки нагревался и это было причиной бессмысленного прыганья несчастного страдальца. Как ни крепки были нервы этого молодого, но уже закалённого в боях человека, он всё-таки не мог вынести ужасного зрелища и отвернулся. Освальд, ещё более крепкий, чем новгородский князь, тоже стоял, закрыв лицо ладонями рук. Один Добрыня совершенно равнодушно смотрел на происходивший перед его глазами ужас.

— Скажи, Нонне, — тихо, несколько дрожащим голосом спросил Владимир, — что сделали эти люди? Какая вина обрекла их на эти пытки?

— Это христиане! — злобно хохоча, вскричал Нонне. — Этих людей Святовит ненавидит более всех врагов. Муки их — наслаждение ему.

— Христиане. Христиане, — пробормотал Владимир.

Он хотел ещё что-то сказать, но Добрыня опять остановил его.

— Да полно тебе, жрец, путать-то нас, — проговорил он, — уж не думаешь ли ты, что такие ваши дела, — кивнул Малкович в сторону несчастных страдальцев, — так устрашат нас, что заробеем. Поди скажи твоему Беле, что нас пугать нечего. Мы пришли к вам в Аркону по доброй воле, и договор наш тоже да будет заключён добровольно. Страхи же ваши нам нипочём. Веди нас далее.

На этот раз голос старого витязя звучал уже далеко не шуточной угрозой. Притом же Добрыня, произнося последние свои слова, так повёл плечами, что даже Нонне вздрогнул. Жрец привык к подобострастию со стороны тех, кто являлся с просьбами о помощи к их повелителю Беле. Но этот славянин заговорил скорее угрожающе, и Нонне, получивший от Белы подробные инструкции, несколько рассердился. Ему в самом деле приказано было показать гостям ужасное зрелище. Бела рассчитывал, что пришельцы устрашатся и пойдут на все те условия, которые он поставил бы им.

Однако он строго приказал своему слуге-жрецу не прибегать ни к каким крайним мерам, а лишь наблюдать за тем впечатлением, которое произведёт на гостей страшное кровавое зрелище.

Теперь Нонне видел, что благодаря хладнокровию Добрыни впечатление произведено самое слабое. Недовольный самим собою, он трижды хлопнул в ладоши, и стена мгновенно закрылась без всякого шума, как будто чьи-то невидимые руки поспешно запахнули её.