Анатолий Домбровский - Тритогенея Демокрита

Двери пастады, ведущие во двор, были распахнуты и занавеси подняты. На высоких медных подставках горели масляные лампы, распространяя пряный аромат. Через раскрытые двери и высокие окна в зал вливался воздух, принося запахи сада, теплой земли и готовящейся пищи: во дворе на вертелах над углями жарились зайцы, посыпанные ячменной мукой, жирные гуси, пеклись на медных листах пироги с творогом и квасные хлебы, в котлах в оливковом масле тушилась свинина, кипели в жиру начиненные кровью и чесноком колбасы.

В зал, уставленный ложами и столиками, на которых стояли кратеры 14 14 К р а т е р — сосуд из металла или глины, реже — мрамора для смешивания вина с водой. Характерными чертами кратера являются широкая горловина, две ручки по бокам вместительного сосуда и ножка. и сверкали отделанные серебром рога для вина, уже были внесены амфоры с вином. Подбоченясь, они стояли в ряд, прислоненные к стене, и дышали из узких горловин дурманящим запахом.

Гости мыли руки над лоханью, посмеивались в предвкушении обильного угощения.

Дамаст указывал каждому его ложе, подводил к нему гостя, приглашал ложиться. Старший брат Геродот занял первое из шестнадцати лож, расставленных веером изголовьями к очагу, и, значит, разносящие пищу и вино рабы должны были подходить прежде всего к Геродоту; Дамаст занял последнее, отделенное от ложа старшего брата лишь узким проходом. Ложе Демокрита было вторым после ложа Геродота. Дальше возлежали софист Протагор, поэт Диагор, родственники и друзья дома Дамаста.

Пока все устраивались, на столиках появились плетеные корзины с горячими хлебами. И не успели еще гости надышаться хлебным духом, как кравчий внес, держа над головой, огромный поднос, на котором возвышалась пирамида, сложенная из обжаренных гусей и зайцев. Старший брат Геродот взял одного гуся и одного зайца и подал их Дамасту. Еще одного гуся и одного зайца Геродот оставил на своем столике, который был общим для него и для Демокрита. Едва кравчий направился к другим ложам, вошли еще двое слуг, неся на длинном вертеле кольца горячих кровяных колбас. Геродот рассек ножом два кольца. Одно снова передал Дамасту, другое оставил для себя и Демокрита.

Яства были обильно политы жиром, так что гости едва успевали промокать хлебными мякишами струйки жира, стекавшие по рукам от запястий к локтям. Жирные мякиши, как и кости, бросали на пол собакам, которых впустили в пастаду со двора.

Насыщались хоть и не молча, но все же общего разговора не было: перебрасывались словами, шутками, покрикивали на собак, тянувших морды к пище на столах. Старший брат Геродот вообще не проронил ни слова до тех пор, пока Демокрит не спросил его:

— Не болен ли ты, брат?

— Да, — со вздохом ответил тот, перестав есть. — И хочу просить тебя о помощи. Меня замучила трясучка. Наши лекари все бездарные. Ты же, я слышал, гостил у знаменитого Гиппократа, читал его труды и беседовал с ним. Я перепробовал все снадобья и спал в храме Асклепия 15 15 Асклепий (у римлян Эскулап) — бог врачевания. Сон в храме Асклепия, по суеверным представлениям греков, приносил исцеление больным. . Но болезнь не оставила меня.

— Я осмотрю тебя завтра, — ответил Демокрит.

— Завтра ты будешь гостить в моем доме.

— Хорошо.

— Сыты ли гости? — спросил Дамаст, когда наступила дремотная тишина.

— Да, — ответили несколько голосов.

— Пусть уберут столы, подметут пол и наполнят кратеры вином, — приказал Дамаст кравчему.

Гости оживились — приближалась самая желанная часть симпосиона. После мытья рук им подали неразбавленное вино в малых бокалах, и все выпили за здоровье. Затем перед пирующими появились три больших кратера с вином для возлияний. Возлияния в честь богов-олимпийцев, в честь героев и в честь Зевса-Охранителя были совершены под звуки кларнета и с пением. По старому обычаю, плескали смешанное вино на пол.

— Богов создал Гомер, — сказал Протагору Демокрит. — И если бы он знал, сколько вина в честь сотворенных им богов выплеснули на землю и жертвенники эллины, он усомнился бы в мудрости своих потомков.

— Ты хочешь сказать, что Гомер выдумал богов? — спросил Протагор. — Но можно ли измыслить то, чего не может быть?

— Наверное. Вот и о тебе говорят, будто ты самый мудрый в Абдерах.

Слышавший эти слова поэт Диагор громко засмеялся.

— Мом 16 16 Мом — бог злословия и насмешки. покровительствует тебе, Демокрит, — ответил Протагор. — Я же призываю на помощь Гарпократа 17 17 Гарпократ — бог молчания. , чтобы не поссориться с тобой. Я помню — ты мой учитель.

— Но помнишь ли ты, чему я тебя учил? — спросил Демокрит. — Тому ли ты обучаешь теперь своих учеников?

— Он утверждает, что мир наш настолько безумен, — заговорил стихами Диагор, — что никакому уму не постичь его странной игры.

— Наш Подкидыш перевел уже столько чернил и папируса, — сказал Протагор, — что их хватило бы десяти Гомерам. Но все, что написано Диагором, не стоит и одного слова Гомера.

— Мом покровительствует и тебе! — засмеялся Демокрит. — Я рад встрече с вами, Протагор и Диагор.

Протагор был огромен и тучен настолько, что совсем заслонял своим телом Диагора, лежавшего за ним. Демокриту приходилось приподниматься, чтобы увидеть Диагора во время разговора. Да и сам Диагор, зная, кто лежит между ним и Демокритом, то и дело поднимался и садился. Впрочем, любой мог заслонить собой Диагора: поэт был известен своим маленьким ростом и худобой. Может быть, поэтому, уподобляясь щеголям, он ходил на котурнах, с которыми расставался только тогда, когда ложился спать. Люди, не знавшие Диагора, случалось, принимали его за мальчишку, особенно в тех случаях, когда видели его со спины. И поражались своей ошибке, когда поэт поворачивался к ним лицом. У него было лицо человека, побывавшего в Аиде и испытавшего там все муки. Иногда его спрашивали, не носит ли он постоянно маску, и не наполнены ли его глаза водой, зачерпнутой у мыса Тенар 18 18 Мыс Тенар — южная оконечность Пелопоннеса, где, по мнению греков, находился вход в ад, в Аид. Здесь же происходила торговля рабами. .

Демокрит купил Диагора, когда тому было двенадцать лет. Демокрит пожалел его, полагая, что болезненного вида мальчик погибнет от непосильного труда на маслобойне у Фарсия. Диагор ничего не знал ни о своих родителях, ни о своей родине. Его привезли младенцем на корабле с Тасоса. Привезшие говорили, что нашли его среди обломков мраморных глыб в одном из каменных карьеров острова. Именно поэтому Диагору дали прозвище Подкидыш. Но не только болезненный вид мальчика Диагора тронул некогда сердце Демокрита. Однажды он услышал от Диагора сочиненный им стих в честь Тимесия из Клазомен, основателя Абдер. История жизни Тимесия была известна всем абдеритянам и передавалась от поколения к поколению. Грустная и поучительная история. Тимесий любил свои Клазомены. Он много сделал для славы и процветания своих строптивых и неблагодарных сограждан. У него было много друзей, но еще больше завистников, которые стремились опорочить его любое доброе дело. Дети этих завистников бросали вслед Тимесию камни. На стенах домов он не раз читал обидные слова, начертанные злыми людьми. Но он терпеливо сносил незаслуженные оскорбления, потому что любил свои Клазомены. Но однажды чаша его терпения переполнилась. Он услышал, как один из клазоменцев сказал другому: «Верно, как то, что Тимесию голову я разобью!» Так первый поклялся второму в своей правоте. Долго и безутешно плакал Тимесий. А осушив слезы, покинул Клазомены. Приютом его стала Фракия. Здесь он нашел утешение, построив город Абдеры…