Саймон Скэрроу - День цезарей

– Могу себе представить, – сумрачно усмехнулся Макрон.

В самом деле, сочувствие пробирало к тем, кто рассчитывал на месяц с небольшим оставить столицу и навестить своих родных и близких по италийским городам и деревням, да вот незадача: кипящая напряженность между сторонниками Нерона и Британника требует присутствия в Риме каждого солдата.

– Есть ли весточка от твоих друзей-штабистов насчет нового командира когорты?

Метелл качнул головой:

– Пока нет. Бурр вроде как изо всех сил пыжится найти замену.

– Поверь, заменить префекта Катона не сможет никто. И уж тем более какой-нибудь изнеженный дитятя, махнувший прямиком в трибуны лишь по той причине, что отец у него имеет связи при императорском дворце.

Метелл с чувством кивнул. Оба не понаслышке знали о кумовстве, процветающем в преторианской гвардии на всех уровнях. Бывалые, с долгим послужным списком солдаты, поступающие сюда из легионов, довольно презрительно относились к тем своим сослуживцам, что попадали в гвардию по прямому назначению. Сам факт того, что Катона здесь все еще называли префектом по его прежней должности префекта когорты ауксилариев [42] Ауксиларии – вспомогательные подразделения древнеримской армии, набиравшиеся из подвластных Риму народов. , а не по его официальному рангу трибуна, было свидетельством уважения к нему.

– Что ж, будем надеяться, что его доброе имя скоро восстановится и он вернется к своим обязанностям. Учитывая, как все складывается, Катон нам может сильно понадобиться.

– Да, господин центурион.

Макрон сел за соседний стол.

– Что-нибудь еще для меня есть?

– Точно так. Регистрация наказаний. – Метелл придвинул к себе табличку. – Двое пьяных на посту, два обвинения в неподчинении офицерам других когорт. Еще восемь человек обвиняются в драках на территории лагеря и в казармах.

– Дай-ка я угадаю причину… Невыплата наградных или их нехватка?

Действительно, в лагере существовала ощутимая напряженность между теми, кто вкусил от щедрот нового императора, и теми, кого они не коснулись. Между людьми из разных когорт в связи с этим нередко вспыхивали ссоры и драки.

– Боюсь, что так оно и есть. – Секунду помешкав, Метелл решился выразить свое мнение. – Если дворец все это не уладит, причем вскорости, раздоры только усугубятся. Что в ущерб и дисциплине, и нравственности.

– Именно. Будем уповать, что Нерон таки найдет волшебный сундук с деньгами и одарит парней причитающимся им серебром. Если он позволяет себе и своим вельможам роскошные пиршества, то неужто ему не хватит денег на своих солдат? – Центурион строго блеснул глазами на своего опциона. – Последнее сугубо между нами.

– Разумеется.

– Да, и еще одно, – как бы невзначай промолвил Макрон. – Гвардеец, насчет которого я подал рапорт о неподчинении. Который представился Приском. Ты выяснил, в какой он когорте?

– Да, установил. Навел справки в штабе. Кажется, служит в Четвертой когорте. Во всяком случае, состоял в ней.

– Что значит «состоял»? А теперь нет, что ли?

– С месяц назад объявлен отсутствующим. Кажется, убил в драке своего сослуживца. Обратно в казармы не явился. Никто с той поры его не видел. Забавно то, что против него до сих пор не выдвинуто обвинения.

– Да неужто? – не смог скрыть удивления Макрон. – За целый, язви его, месяц?

– Именно так. Я специально проверял. Сам прежде никогда о подобном не слыхивал. Такого еще не бывало – не только в легионах, но и в самом, прошу прощения, задрипанном гарнизоне.

– Ты прав. Так в чем же дело? Почему это Приска вот так взяли и милостиво отпустили?

– Похоже, у его трибуна не нашлось времени, чтобы утвердить обвинение.

– Вздор. Тут дело в чем-то еще.

Метелл поцокал языком.

– Если и да, то меня в подноготную не посвящали. Ни меня, ни моих приятелей по штабу. Прошу простить, если не смог помочь.

– Да перестань. Что смог, ты выкопал… А кстати, кто там трибун Четвертого?

– А вот это пикантно. Как говорится, мир тесен.

– Не тяни, говори, – требовательно глянул на опциона Макрон.

– Крист.

– Вот как? – Макрон подался вперед. – Когда ж это произошло? Я думал, он вообще в отпуске.

– А вот и нет. Перевели в Четвертый действующим трибуном, после окончательного утверждения префекта нашей когорты. Нынешний командир Четвертого ходит в собутыльниках у Нерона. В казармах он почти не появляется, а до вверенных людей ему вообще дела нет. Поэтому заботу переложили на Криста, который и сам немногим лучше, учитывая его бездеятельность в отношении Приска.

– Что ж, ладно. Я сам с ним перемолвлюсь, когда будет такая возможность.

Когда Макрон управился с дисциплинарными отчетами и выставил людей в первую смену караула, уже давно стемнело. Перед уходом он известил Метелла, что покидает казарму и направляется в дом Семпрония. На пути через темные улицы центурион невесело прикидывал, что могло помешать Катону встретиться с ним в банях. А еще он раздумывал о человеке, наведавшемся во двор, где они с другом обменивались знаками, и о том, как мог трибун Крист столь преступно бездействовать в отношении Приска, фактически дезертира. Сердце тяготило исчезновение Приска, что грозило сказаться на восстановлении честного имени Катона.

Шагая в задумчивости по улицам, Макрон тем не менее посматривал, не идет ли кто следом. Хотя если вдуматься, какая разница… Ведь он и так завел обыкновение ежевечерне возвращаться в дом сенатора, где у него теперь, можно сказать, было свое гостевое жилье. Хотя и здесь не мешает знать, кто идет за тобой и по чьему приказу.

На подходе к дому он увидел ждущего на ступенях привратника, который, едва завидев Макрона, тотчас заспешил к нему навстречу.

– Хвала богам, господин! Прошу, идемте быстрее!

– Что случилось? – поспевая за слугой, на ходу осведомился Макрон.

– Скорее в дом, господин. Петронелла ждет тебя на кухне.

– Петронелла? Что она делает здесь, в Риме?

– Мне она не говорит.

Бросив плащ на руки привратнику, Макрон через дом поспешил в помещения для обслуги. Дверь на кухню была приоткрыта, и оттуда доносились разговоры и сдавленный плач. Толкнув дверь, центурион ступил в большое помещение, задняя стена которого была сплошь занята печами и жаровнями для готовки еды на большое число гостей. На этот раз огонь был зажжен всего один, а перед ним, сутулясь на табуретках, сидели Петронелла и еще двое, спиной к нему: мужчина и женщина.

Завидев появление Макрона, Петронелла вскочила с тревожно-взволнованным лицом. Обернулись и те двое. В красноватом полумраке Макрон узнал их не сразу. У мужчины голова была обмотана повязкой, а вспухшее лицо лиловело от синяков. Спустя секунду в женщине Макрон узнал сестру Петронеллы, а в повязке, получается, был ее муж.