Саймон Скэрроу - День цезарей

– Мы все нынче рискуем. При этом даже не важно, кто мы – невинные зеваки или преданные своему делу заговорщики… – Семпроний глубоко вздохнул. – Как бы оно ни было, мы должны сосредоточиться на поиске Луция и его спасении.

– Безусловно, господин сенатор! – Макрон истово кивнул, предпочитая находиться с Семпронием на не столь спорной территории.

Сенатор откинулся на спинку стула и сейчас смотрел мимо центуриона на заваленные свитками полки вдоль стены таблинума.

– Весьма, весьма тревожит известие о похищении ребенка. И вместе с тем даже в нем есть малая толика утешения.

– Это какая же?

Семпроний проницательно поглядел на Макрона.

– А вот ты вдумайся, центурион. Зачем хватать мальчика, если только не для давления на его отца? А это, по крайней мере, означает, что Катон не в руках у Палласа. Во всяком случае, пока. Можно утешиться хотя бы этим, даже если, как ты говоришь, от него несколько дней нет известий.

– Ну да, – неопределенно ответил Макрон.

– Взять еще и то, что оставлена в живых няня Луция и ее родственники. Те, кто стоит за похищением, наверняка рассчитывали, что они тут же кинутся доводить это известие до тебя. А им это надо единственно затем, чтобы ты связался с Катоном. Поэтому я бы на твоем месте поостерегся встречаться с ним в ближайшее время: вдруг они увяжутся следом и ты выведешь их прямиком на него… Даже если тебе удастся избежать слежки, Катону все равно придется так или иначе встать на защиту Луция, и свою жизнь он предложит взамен на жизнь моего внука. Уж мы-то это знаем. Куда ни кинь, всюду клин… Умно. Палласу надо отдать должное. Ума ему не занимать.

– Ума палата, да снизу грязновато… Для меня этот выродок низменней любой гадюки. А лучший способ обезопасить себя от змеи – это отсечь ей голову.

Семпроний на такую брутальность приподнял брови:

– Или осмотрительно ее обойти, пускай себе ползет. А уже затем, когда она утратит бдительность, отсечь ей голову.

Макрон, взвесив эту фразу, пожал плечами.

– Для меня главное, чтоб та башка слетела.

– Я это вижу.

– И чтобы начисто, а не наполовину.

Сведя перед собой ладони, сенатор некоторое время сидел, опершись подбородком на выставленные большие пальцы, а затем кивнул какому-то принятому решению.

– Поступим следующим образом. На данный момент нужно обеспечить безопасность няне мальчика и ее сродственникам. Чужую задачу они, судя по всему, выполнили, и теперь Паллас вполне может от них избавиться. Поэтому возвращаться под свой кров им небезопасно.

– Согласен и благодарен, господин сенатор.

Напряженно о чем-то думая, Семпроний продолжил:

– Нужно, чтобы ты еще с часок здесь побыл. Мне нужно кое с кем это обсудить. Можешь положиться на мое слово: мы оба можем ему доверять. Сиди здесь, я ненадолго.

Он резко встал и вышел из таблинума. Когда его шаги в коридоре стихли, Макрон с подавленным вздохом опустился на кушетку под полками. Хорошо, если сенатор прав и похищение Луция – лишь подтверждение того, что Катон по-прежнему на свободе. Но в руках у врага мальчик лишь разменная монета, и неминуем час, когда имперский вольноотпущенник использует его как приманку, с тем чтобы завлечь в ловушку Катона. Ну, а после этого тот считай что покойник, да и участь маленького Луция останется под вопросом. Перспектива такая, что кровь стынет в жилах. Полулежа на кушетке, Макрон изнывал в ожидании Семпрония.

Было уже совсем темно, когда сенатор наконец воротился; не просто затемно, а уже за полночь. Дверь в таблинум открылась, и на пороге предстал Семпроний в необычном для себя виде – препоясанный мечом. Не успел Макрон что-либо сказать, как сенатор коротко распорядился:

– Ступай за мной.

Не дожидаясь, он повернулся и зашагал по коридору в заднюю часть дома; центурион поспешил следом. Через сад они прошли в окруженный стеной двор с жилым помещением для рабов, кладовыми и стойлами. Внутри у ворот ждал паланкин с носильщиками и небольшим эскортом из рабов с факелами и дубинами. Завидев приближение хозяина, факельщики тут же зажгли факелы. Еще там стояла Петронелла с двумя накинутыми на руку плащами. Первый она с поклоном подала Семпронию, а второй протянула Макрону.

– Надевай и садись в носилки, – скомандовал сенатор.

Макрон набросил плащ на плечи, и Петронелла подошла застегнуть на нем фибулу. Взволнованно блестя глазами, она легонько стиснула центуриону голову и приблизила к себе для поцелуя в губы.

– Береги себя, любовь моя.

– Беречься надо тем, кто встанет на моем пути, – выдавил ухмылку Макрон. – Со мной все будет хорошо.

Он влез в паланкин и уселся напротив Семпрония.

– Ходу! – строго крикнул тот.

Паланкин чуть качнулся и поплыл к воротам. Через складки шторок до слуха донесся скрип воротных петель, и небольшая процессия выдвинулась на улицу.

– Особо не рассиживайся, – предупредил Семпроний, кладя руку на рукоять своего меча. – По моему слову будь готов действовать.

– Что вообще затевается, господин сенатор?

– Вопросы потом. Пока лишь без вопросов делай то, что я тебе говорю. Это понятно?

Не вполне понимающий суть происходящего, Макрон заерзал. Все это нравилось ему не больше того, что вообще творилось в Риме после их с Катоном возвращения из Испании. Семпроний заметил это и подался ближе.

– Ты доверяешь мне, центурион?

Центурион пожевал губу.

– Сенатор Семпроний, ты хороший человек. Хотя от политиканов в Риме я натерпелся изрядно. Тебе верит Катон, и мне этого достаточно.

В качающемся свете факела Семпроний удостоил Макрона пытливо-сурового взгляда.

– Тогда делай то, о чем я тебя прошу, ради Катона. Главное, поспевай.

Между тем носилки из улицы свернули на какой-то широкий проезд, и мимо шторок засновали тени прохожих. Где-то у перекрестка паланкин замедлился и голос снаружи тихо, но внятно произнес:

– Готовьтесь, хозяин.

Сенатор надвинул капюшон плаща и подтянул колени. С поворотом паланкина направо шторка отдернулась, и он, перебросив ноги через край, на ходу соскочил. Непосредственно перед ним был открытый дверной проем, куда и метнулся Семпроний, а вслед за ним Макрон. Кинув взгляд через плечо, он успел заметить, как кто-то из эскорта задернул шторку и паланкин как ни в чем не бывало проплыл мимо. Как только Макрон прошел через дверь, та захлопнулась и скрипнул засов. В скупом свете настенных светильников вокруг виднелось помещение пекарни. По обе стороны тянулись прилавки с хлебами, лепешками и печеньями. Заперший дверь человек оставался стоять к гостям спиной, припав лицом к зарешеченному оконцу. Он неотрывно глядел на улицу. Под вопросительным взором центуриона Семпроний молчаливо поднес к губам палец. Макрон понимающе кивнул и снова обратил взор на хозяина пекарни – приземистого, круглобокого, с облегающей шапочкой на голове. Сзади с поясницы у него свисали тесемки фартука.