Саймон Скэрроу - День цезарей

– Это не так-то легко. Со мной же еще Катон и мальчонка…

– Если все пойдет не так, как задумано, Луцию ни один из вас уже не поможет. Ненавижу себя за эти слова, но это так. Знал бы ты, как я его люблю… Но если будете геройствовать вы оба, то просто погибнете, а без вас и он не жилец. А пока вы с Катоном живы, то, глядишь, и Луция получится вызволить…

– Справедливо. Буду по возможности беречься. Довольна?

– Нет. Пока ты меня не поцелуешь.

Макрон потянулся и прижал ее к себе, приникая губами. Затем опять потянулся рукою вниз, и Петронелла на это послушно развела бедра. Низом живота он ощутил волоски на ее лоне…

В недрах дома что-то с треском грохнуло.

Они застыли в своем объятии.

Звук повторился. На этот раз Макрон высвободился и скинул ноги с кровати.

– Что-то стряслось.

– Что это?

– Не знаю. Одевайся. Ищи свою сестру, Мария, и уходите из дома через задние ворота. Живо.

– Макрон…

– Делай что велено! – властно бросил центурион, влезая в тунику, хватая мечевой пояс и направляясь к двери. Вновь послышался звук – щепящегося дерева, – теперь уже в сопровождении тревожных голосов обитателей дома. Петронелла, спешно натягивая столу, поспешила за ним следом. Возле комнатной двери они взялись за руки. Макрон подтолкнул ее в сторону помещения для рабов, где ночевала ее сестра.

– Туда, быстро!

Времени хватило лишь на короткое пожатие, после чего центурион уже бегом направился в переднюю часть дома. Из соседних комнат начинали появляться фигуры, а на подходе к атриуму стал виден Семпроний, торопливо что-то вещающий человеку в плаще. Трое домашних рабов ставили к двери перевернутую кушетку, а саму дверь снаружи раскалывали тяжелые удары топора. С другого конца коридора, сквозь зыбкую желтизну светильников атриума, спешил Катон. Он был полностью одет, в сапогах и с перевязью меча через плечо.

При виде их двоих сенатор указал на своего собеседника.

– Аттал, прямиком из дворца. Едва успел опередить преторианцев.

– Что происходит? – осведомился Катон.

Человек Домиции повернулся к ним с тревожно расширенными глазами; грудь его тяжело вздымалась после долгого и стремительного бега.

– Измена! – выдохнул он. – Они прознали о заговоре. Вот они, пришли нас схватить!

– Измена? – Макрон взял соглядатая за грудки. – Какая измена? Кто нас выдал? Говори!

– Сейчас не время, – вмешался Катон. – У нас теперь другие хлопоты. Дверь вот-вот слетит с петель.

– Что будем делать? – нервно спросил сенатор. Под очередным ударом над головами рабов пронеслась увесистая щепка и исчезла где-то в атриуме. Под свирепыми ударами колуна уже начинал поддаваться тяжелый дверной засов.

Катон повернулся к Атталу:

– Об остальных они знают?

– Не осведомлен. Я следил за главными воротами дворца и увидел, как они выходят из караульной. Паллас шел вместе с офицером, и я слышал, как он приказал идти к сенатору и арестовать его.

– Одного сенатора или еще кого-то?

– Только сенатора.

– Ладно. Тогда шлем предупреждение Домиции и Нарциссу. Семпроний, отправь одного из своих людей. Шли того, кому можно доверять и кто скор на ногу.

– А мы? Мы тоже уходим?

– Нам надо выиграть хоть сколько-то времени, иначе все пропало. Макрон, Аттал, за мной! – Он первым подлетел ко входу и указал на большущий сундук. – А ну-ка подтащим это к двери. А вы, – обратился он к рабам, – подпирайте кушетку!

Ближний из рабов кивнул и сгорбился, прижав плечом кушетку снизу, а двое других уперлись в дверное полотно. Все это происходило под безостановочные удары колуна, и над головами припавших рабов дождем сеялись щепки. Сундук почти уже удалось подтащить к двери, когда в двери образовалась крупная брешь, сквозь которую прорвался оголовок колуна и въехал одному из рабов по макушке так, что череп лопнул, брызнув кровью и мозгами. Товарищи раба невольно отпрянули, и кушетка сразу накренилась на несколько дюймов.

– Уберите его! – приказал Макрон, и как только рабы поволокли убитого в сторону атриума, к кушетке был придвинут сундук. Теперь в дверном полотне зияла дырища, через которую снаружи пробивался свет факелов. Стали видны лица преторианцев, которые, поблескивая клинками, ждали, когда дверь падет. Под следующим ударом засов отвалился от дерева и брякнулся между сундуком и кушеткой.

– Стоим, держим! – призвал Катон, припадая к сундуку плечом. Спустя секунду дверь содрогнулась, и они втроем едва удержались.

– Чего вы ждете, ублюдки? – гаркнул голос снаружи. – А ну, налегли!

Напруга усилилась, с той стороны слышался натужный кряхт преторианцев.

– Нам их не сдержать, – сквозь стиснутые зубы прорычал Аттал.

Катон как мог кивнул.

– Еще раз наляжем, а там будем пробиваться. Готовы?

Макрон с Атталом напряглись.

– Раз, два, взяли!

Общими усилиями сундук, скрежетнув по полу, продвинулся чуть вперед.

– Дистанцию! – рявкнул Катон и отскочил, выхватывая меч. Товарищи последовали его примеру и изготовились к обороне рубежа, прикрывающего вход в жилище.

Катон оглянулся на рабов, что съежились возле своего погибшего товарища.

– А ну, вы двое, хватайте что-нибудь, и сюда на подхват! Иначе нам всем конец.

Рядом с дверью нашлись две толстые палки. Подхватив их, рабы присоединились к обороняющимся. Возле Катона с мечом в руке встал Семпроний.

– Всё. Послал человека предупредить остальных.

– Вот и хорошо. Будем удерживать этих выродков, на сколько нас хватит.

Сенатор, нервно сглотнув, поднял оружие и примерился.

– Давненько не бывал я в ратных делах…

– Ничего, выучка сама вспомнится, – приободрил Макрон. – Бои, они один от другого отличаются мало.

– Честно признаться, вообще не помню, чтобы я хоть раз поднимал клинок во гневе.

– Серьезно? – Макрон пошевелил бровями. – Вот незадача. Тогда будь добр, не размахивай им вблизи.

Времени ответить у сенатора не оказалось: окончательно разбитая натиском дверь не выдержала, и к атриуму придвинулись преторианцы с факелами, мятущиеся языки которых выхватывали из темени гребни шлемов и поднятое оружие. Впереди держался опцион с вознесенным для удара мечом; Катон парировал его удар, и на входе в дом раздался первый звонкий удар стали о сталь. Солдаты накатывали все тесней. Справа от префекта нанес удар сенатор; острие протянутого клинка задело о шлем, заставив нападавшего отпрянуть.

– Браво! – выкрикнул Катон.

Слева Аттал вступил в схватку с дюжим гвардейцем. Умелым движением отбив удар, он надсек ему предплечье. Зарычав от боли, гвардеец попытался отшагнуть от преграды, но ему мешали напирающие сзади, поэтому Аттал беспрепятственно всадил клинок ему в плечо и, провернув, выдернул и снова поднял, ожидая, кто подступит следующим. Чуть в стороне обменивался ударами с кем-то жилистым Макрон. Рабы в схватке пока не участвовали, а лишь тревожно переминались с ноги на ногу, пока центурион не крикнул им: