Виктория Балашова - Елизавета Тюдор

— Мы расскажем вам потом, что обсуждалось на Совете, — снова заговорил герцог, перебивая брата, — вы выскажете собственное мнение по всем вопросам.

— Да, конечно, — бескровные губы короля стали практически одного цвета с бледной кожей лица.

Братья попятились к двери, кланяясь на ходу. Герцог кидал на Елизавету подозрительные взгляды, не очень пока понимая, чего от неё ожидать. Барон Томас Сеймур тоже поглядывал в сторону принцессы, но скорее с интересом, который проявляют мужчины по отношению к красивым девушкам.

Когда за ними наконец захлопнулась дверь, Елизавета осмелилась подойти к брату поближе. Она дотронулась до его щеки прохладными пальцами:

— Эдуард, тебе следует лечь спать немедленно. У тебя совсем не осталось сил.

— Я лишь хотел тебя спросить, достойно ли я выглядел сегодня? — и брат опять стал похож на маленького, напуганного ребёнка.

— Весьма достойно. Не волнуйся, — Бэт легонько коснулась губами его лба, — тебя ждут большие дела. И ты справишься. Главное, отдохни сегодня. Завтра после заседания Совета к тебе придут, и ты должен быть готов выносить самые справедливые решения…

Бэт вернулась к себе и быстро написала очередное письмо мачехе. Как и было принято между ними, она излагала свои мысли на латыни.

— Да, у меня же теперь есть поданный, занимающийся моей перепиской, — вспомнила Елизавета про Фредерико, — действительно, это удобно.

С того момента, как он столкнулся с графом во время войны с Францией, прошло почти три года. Тогда Фредерико отдал Генриху именно то письмо, которое и полагалось отдать. Король продолжил военные действия, а за его спиной Карл, тем не менее, подписал с Франциском бумаги о заключении мира. Фредерико был уверен, что граф снова объявится. Но время шло, а о де Виларе ничего не было слышно.

Служба при дворе короля оказалась делом несложным. А уж милость Генриха, который подарил Фредерико ещё и надел земли, вообще явилась для него полной неожиданностью.

— Почему ты мне так нравишься, испанец, не знаю, — усмехнулся король, сообщая ему новость, — но служишь ты верно. Скоро я умру и хочу, чтобы ты обладал всеми правами, которые положены эсквайру. Для этого тебе не хватает малого — земли. Вот грамота, её дарующая.

Фредерико не находил слов, чтоб отблагодарить Генриха, и лишь кланялся так низко, как мог. И вот, после смерти короля, его отсылают к принцессе Елизавете. Она по-прежнему была серьёзна и редко улыбалась. Во время коронации Фредерико отметил, что Елизавета даже больше походит на королеву, чем Эдуард на короля. Она держалась прямо и с достоинством, карие глаза смотрели на окружающих уверенно и смело, подбородок, который Эдуард задирал неестественно высоко, у Елизаветы и так походил на отцовский. В её руках обычно лежал молитвенник, что придавало образу принцессы значимости.

На следующий после коронации день Фредерико позвали к Елизавете.

Он вошёл к ней в комнату и почтительно встал у двери.

— Подойдите ближе, — она повернула в его сторону голову, — вам предстоит отнести моё письмо мачехе. Пожалуйста, дождитесь ответа, чтобы сразу привезти его обратно.

Фредерико поклонился и взял из её рук письмо.

— Вы пишете почти ежедневно — осмелился произнести он.

Елизавета не посчитала вопрос неуважительным и не рассердилась.

— Да, мне нравится переписываться с мачехой. Иногда я пишу ей свои стихи, иногда просто делюсь мыслями и наблюдениями. Мне интересно её мнение, — она помолчала и продолжила, не глядя на Фредерико, — очень важно иметь кого-то, с кем ты можешь поделиться. Пусть даже не поговорить, но написать о том, что тебя мучает. Я привыкла писать Екатерине, и это помогает мне справиться с… — она запнулась, — ступайте.

«Интересно, кого принцесса выберет себе в мужья, — размышлял Фредерико, пересекая двор и направляясь к конюшням, — теперь, когда она является законной наследницей престола, многие захотят к ней посвататься. Кого выберет эта девушка, слишком умная и сложная по сравнению со всеми мужчинами, которые её окружают?»

И в дороге его не отпускали мысли о Елизавете. Он всегда чувствовал, как она одинока и как похожа этим на него самого. Фредерико, обычно в пути собранный и не позволяющий себе отвлекаться на посторонние мысли, пропустил тот момент, когда из-за деревьев к нему навстречу выскочили два всадника. Его лошадь встала на дыбы и чуть не сбросила на землю.

— Давно не виделись, не так ли? — раздался знакомый голос графа. — Нам пора снова поговорить, Фредерико, — и де Вилар стянул маску с лица.

Он изменился. Будучи всего на пару лет старше тридцатидвухлетнего Фредерико, граф выглядел гораздо солиднее. Он немного поправился, а морщины испещрили всё его лицо тонкой, ажурной сеточкой. Волосы уже не были так густы, как раньше, и местами в них появилась заметная седина. Фредерико выглядел по сравнению с ним мальчишкой: густые волосы обрамляли гладкое, загорелое лицо, фигура оставалась подтянутой и худощавой.

— Письма принцессы, — проговорил граф, — ничего интересного. Размышления юной девушки о жизни. Но, во-первых, нам совсем не помешает их читать, а во-вторых, очень может статься, что принцессу придётся привлечь к участию в кое-каких интригах. А может, и выдать замуж? Давай письмо, — граф протянул руку.

Фредерико нехотя вынул листок из кармана камзола. Мужчина, сопровождавший графа, соскочил с коня, взял листок и показал графу.

— Латынь! — воскликнул де Вилар. — Кто б сомневался! — он быстро пробежал письмо и вернул его Фредерико. — Вези, куда велели, — подмигнул он, — жди моих указаний и не делай глупостей, — граф пришпорил коня и поскакал прочь.

«А про тот эпизод с Генрихом — ни слова, — подумал расстроенный Фредерико, — он обыгрывает меня. Использует, а я не замечаю, как».

Понурив голову, Фредерико медленно поскакал вперёд. Мысли его теперь занимала не Елизавета, а граф. Что делать дальше, он не представлял. Граф постоянно был впереди, знал, где Фредерико находится и чем занят. А чтобы справиться с врагом, нужно его опережать, нужно не чтобы он знал всё о тебе, а, наоборот, чтобы ты был в курсе каждого его шага. Пока Фредерико в этой игре проигрывал…

В королевском дворце Елизавете жить было скучно. Неожиданно она поняла, что с братом, как прежде, общаться не может. Он постоянно был занят вопросами государственной важности, и докучать ему пустой болтовнёй Елизавете было неудобно. Правда, Эдуарда в основном интересовала религия. В остальные проблемы он не вмешивался, предпочитая писать длинные трактаты о преимуществах протестантской веры над католической. Его активно поддерживал герцог Сомерсет.

— По-моему, дядя не хочет, чтобы ты вмешивался в решение других вопросов, — заметила как-то Елизавета, — он предпочитает держать тебя от остального в стороне.