Генчо Стоев - Цена золота. Возвращение

Учился я вместе с девяти-десятилетними ребятишками, и мне было стыдно входить в класс вместе с ними. Еще затемно, поднявшись ото сна, учитель заставал меня в большой комнате за растопкой печи, и он не гневался, а только радовался и показывал мне буквы и книги разные, пока не начинало светать и не приходили остальные. В ту же зиму он сделал меня своим помощником, ибо я к тому времени уже кое-чему научился, да и детей было много, и он один не справлялся; к тому же я был старше их, и они меня слушались.

В те времена и взрослые мужчины, и мальчики ходили с бритыми головами, только одна прядь висела сзади и заплеталась в косицу. И китайцы вроде бы носят такие косицы, и древние болгары носили, да и турки тоже, посему неизвестно, у кого мы переняли этот обычай. Но учитель Данов сказал, что в большей части болгарских городов и сел не признают косицы и считают их признаком туретчины. А так как школа наша болгарская, он запрещает входить в нее турчатам. И разогнал нас по домам, и мы с ревом ушли.

На другое утро дети стали приходить с отцами, и отцы пытались уговорить учителя, — раз уж он так настаивает, пусть сбреет косицы своим питомцам, чтоб не ревели, а волосы потом у них отрастут. «Так ведь у вас у самих есть бритвы, — отвечал учитель Данов. — Раз вы умеете брить целые головы, то сумеете сбрить и по одной косице!» — «Нет, мы не можем, учитель, — говорили они, — будь добр, возьмись за это дело, ведь ты человек ученый!» — «Видишь, Петр? — сказал мне как-то учитель. — Многое может наш народ, а косицы сам себе сбрить не может! Много еще косиц ждут своей очереди».

Сначала он обрил мою голову, а после я, как помощник, тоже взял бритву, и за неделю-другую мы сбрили косицы всем ученикам — сто восемьдесят косиц ровным счетом. Спустя годы, когда я сам стал учителем, уже и пожилые болгары не носили косиц.

Я рассказал вам эту историю с косицами, потому что мне она приоткрыла судьбы народные, стала откровением, как явление святого духа для наивных наших христиан. Много я потом ездил по свету, учился и в Пловдиве, и в Белграде, был в Бухаресте и Браиле {39} 39 Белград, Бухарест, Браила — города, являвшиеся центрами болгарской революционной эмиграции в 60—70-х годах XIX в. , помогал Раковскому {40} 40 Раковский Георгий (1821—1867) — писатель, поэт, публицист, один из крупнейших деятелей болгарского национально-освободительного движения. В 50—60-е годы XIX в. он пытался придать организованный характер стихийным выступлениям болгар против османских угнетателей путем создания в стране революционных комитетов и формирования за границей отрядов болгарских повстанцев, которые должны были поднять народ на вооруженную борьбу против турок. и Дьякону {41} 41 Дьякон — прозвище Васила Левского (1837—1873), идеолога и прославленного деятеля болгарского национально-освободительного движения, создателя сети тайных революционных комитетов на территории страны. В 1873 году он был выдан предателем османским властям и повешен. В юности, по настоянию родителей, Васил Левский готовился к духовной карьере и стал дьяконом, но затем отказался от сана и всецело отдался революционной борьбе. Однако за ним так и закрепилось прозвище «дьякон». , но все началось с бритья косиц.

Я нарочно опускаю сейчас свои злоключения — что было, то было, — многому научился я у односельчан, многому сам их научил. А зятевы счета я не пожелал вести. Он, впрочем, понял, что так именно и случится, и перестал посылать мне деньги на учение. И только потому, что от недоедания я сильно исхудал и началась у меня чахотка, решил я наняться учителем в село, где жизнь спокойная и сытная.

Но и в селе уже не было спокойствия. Все ждали каких-то событий. Греция освободилась. Сербия и Черногория — тоже. Очередь была за нами. Когда мой старый знакомый по легии {42} 42 Легия — добровольческий отряд, организованный в Белграде Г. Раковским, который должен был, по его замыслу, стать ядром будущей национально-освободительной армии. — дьякон Левский — впервые приехал ко мне в Перуштицу уговаривать людей создать комитет {43} 43 Комитеты — городские и сельские тайные революционные организации, создававшиеся в Болгарии в 60—70-е годы XIX в. для подготовки вооруженного восстания против османских поработителей. , они опередили его вопросом: «Скажи нам, Дьякон, когда начинать пляску, а то барабан у нас давно наготове!» И он, приехавший за одним, заговорил о другом, — нельзя, мол, считать, что море по колено, дело наше требует времени и тщательной подготовки.

Вот в таких-то заботах и прошло мое здесь учительствование, и многое из того, что было задумано, я не смог довести до конца. Старался я спасти сказания и легенды, умиравшие от старости, приступал и бросал, приступал и бросал, а теперь уж оставляю эту затею навсегда. Но поскольку в эти дни о Перуштице родятся новые легенды и древние будут преданы полному забвению вместе с именем старинного города Драговца, я хочу молвить о нем слово.

Расположен был Драговец южнее, на равнине, и развалины его, быть может, не дождутся будущих ученых людей. Не раз порывался я раскопать землю вокруг его стен, но так мне это и не удалось. А старики говорят, что в былые времена, когда город подвергся нападению, — а кто на него напал, уже забыто, — уцелевшие драговчане переселились к подножию гор, на то место, где сейчас Перуштица. И назвали новое поселение Перунштицей, — верно, по имени бога-громовержца Перуна, древнеславянского Зевса. Детьми ли Перуна или жертвами его были наши прадеды? С одним французом, путешественником, который задержался у нас на некоторое время и имел с собой разные приборы, определили мы, что Перуштица расположена на 29°9′ восточной долготы и 42°5′ северной широты.

Без науки нельзя, и, будь мы свободны, я занялся бы изучением вопроса: что помогло Алтын-спахилы Сулейману-оглу и муллам обратить в свою веру рупчосских {44} 44 Рупчос — область в Средних Родопах. горцев, населявших окрестности Тымрыша?

Обычно говорят, будто произошло это оттого, что не нашлось в горах своего Рогле, но я не раз задавал себе вопрос: «А почему не нашлось?» Обращаясь к памяти стариков, я не обнаружил воспоминаний о том, что в прошлом между нами и селами Рупчоса существовали добрососедские отношения. Одни распри — из-за общинных земель, лесов и пастбищ. Может, каменистая их земля, голодная их зависть к нам помогли туркам? Ведь, кроме сохранения жизни, вероотступничество сулило им привилегии и сытость! Не верится мне, чтобы люди могли покоряться только из страха… Что бы ни говорили, а большинство горцев — народ мужественный.

Мне хотелось собрать все песни, легенды и сказания равнин и гор, связанные с отуречиванием, раскопать минувшее до самых глубин, потому что те, кому предстоит строить нашу державу, должны многое знать и, прежде всего, должны понимать, что же подрывает корни народного единства.