Эрнст Мезаботт - Иезуит. Сикст V [Исторические романы]

Между тем у любовницы короля признаки возвращения к жизни усилились: сперва она шевельнула рукой, потом головой и наконец открыла глаза. Сначала сознание было неясно, но вскоре оно вполне возвратилось. Она потянулась и села на кровати, но, увидав двух незнакомых мужчин, вскрикнула от страха.

— Не бойтесь ничего, дитя мое, — сказал Амбуаз Паре. — Я маэстро Амбуаз Паре, медик его величества, и по его приказу должен лечить вашу болезнь.

— Король? — спросила молодая женщина, сложив руки. — Так король жив?

— Я вам повторяю, что вы здесь по его приказанию.

Молодая женщина подняла глаза к небу, и взгляд ее был полон благодарности.

— Но, дочь моя, — прибавил медик, бросив выразительный взгляд на маркиза, как бы прося его содействия, — король имел ту самую болезнь, какая постигла вас. И так как мы думаем, что здесь кроется преступление, то покорнейше просим подробно рассказать все.

Арнудина побледнела, не зная, что сказать, и, видимо, волновалась.

— Вы колеблетесь, — сказал медик, нахмурив брови. — Значит, вы боитесь чего-нибудь? Почему вы отказываетесь все рассказать нам?

— Потому что, — решилась наконец Арнудина, — тут идет дело об очень могущественных людях… и они заставили меня поклясться…

— Любая клятва недействительна, когда сна покрывает преступление, — сказал строго медик, — и если вы опасаетесь открыть нам правду, то я и господин Бомануар даем вам честное слово, что все останется между нами.

Арнудина посмотрела внимательно на обоих стариков и решилась наконец поведать им все, начиная с появления Дианы и кончая последним словом короля. Она объяснила им также, что впала по всей вероятности в сон, потому что понюхала воду, в которой Франциск мыл руки.

При этих словах и медик, и Бомануар вскочили со своих мест.

— Вы слыхали, Бомануар? — воскликнул Паре. — Оказывается, дело идет об усыпляющем средстве, которое, однако, не убивает. Под этим кроется какое-то страшное злоумышление. Бежим, может быть, мы поспеем вовремя.

Бомануар был готов в одну минуту.

— Ты подожди нас здесь, — сказал он Арнудине. — Если наши заботы окончатся удачей, то я могу смело сказать, что ты станешь первой дамой во Франции по почету.

И после этого они удалились, оставив удивленную Арнудину ожидать их. Минуту спустя, в комнату вошел какой-то человек лет пятидесяти, доброго и честного вида, одетый в длинную мантию черного цвета, какие носили в то время практикующие врачи. Он нес в руках поднос с чашкой, наполненной дымящимся бульоном, издававшим аппетитный запах.

— Мой учитель доктор Паре поручил мне приготовить вам этот бульон. Я не такой хороший медик, как он, ни зато умею приготовлять чудный бульон, — и улыбка гордости озарила лицо говорившего.

Хотя вид его внушал полное доверие, тем не менее Арнудина не решалась выпить бульон. Ученик Паре заметил ее колебание, но не подал вида.

— Позвольте, — сказал он, — отведать мне, достаточно ли в нем соли… Это довольно важная вещь, пересолен бульон или недосолен. Отличный, — прибавит он, отпив пару глотков.

Видя, что он отпил, Арнудина более не опасалась: она взяла чашку и с удовольствием выпила все до дна.

Внезапно она побледнела, выпустила из рук чашку, которая, упав на пол, разбилась вдребезги, и Арнудина свалилась на постель. Она вздрогнула, на губах появилась кровавая пена, и все было кончено.

Тогда невинная улыбка помощника пропала, и ее заменило темное лицо, со злобной ухмылкой преподобного отца Лефевра.

Это был он, с чертовской ловкостью сумевший бросить смертельный порошок в бульон, перед тем отпив немного, чтобы успокоить свою жертву. Лефевр нагнулся над Арнудиной и, положив ей руку на сердце, воскликнул:

— На сей раз нам удалось! Этот болван Паре не поспеет вовремя вернуться, таким образом, самый важный свидетель отстранен, и если этим двум и удастся спасти Франциска, то они останутся обманщиками и клеветниками… Обидно, что пришлось уничтожить такое прелестное создание: каприз короля мог бы продлиться еще долее…

И ворон, принесший смерть, ушел, не взглянув даже на свою несчастную жертву.

— Черт возьми! Господа, скоро ли кончится эта несносная комедия? Клянусь святым Дионисием, моим покровителем, я велю вас всех повесить от первого до последнего, ослы вы этакие!

И человек, полураздетый, с перекосившимся от ярости лицом, вбежал в трапезную, где пять монахов сидели за завтраком. Служители Бога при виде этого взбешенного человека вскочили с мест и схватили, что попало под руку, вилку или ножик, и стали за стулья. Но тут появились четверо дюжих горцев, которые по знаку монахов схватили и связали буяна. Он стал кричать, как сумасшедший, но на это не обращали внимания и снесли его в ближайшую келью. Там он наконец опомнился: почувствовал себя слабым, одиноким и обессиленным. Тогда он осознал весь трагизм своего положения и глубину своего несчастья и заплакал. Опишем этого несчастного. То был человек высокого роста, с благородным лицом. К нему в келью вошел настоятель монастыря, монах с умной физиономией, высоким лбом и глубоким, пронизывающим взглядом. Он подвинул себе кресло и сел около постели связанного.

— Меня уведомили, — сказал он гнусаво, — что вас одолел новый припадок ярости. Я сомневался, но ваши путы подтверждают это.

Пленник хранил угрюмое молчание.

— Ну полно, скажите мне, как аббату этого монастыря, с вами худо обращались? Вы чем-нибудь недовольны? Говорите спокойно, сын мой, чего вы хотите?

— Я желаю, чтобы кончилась эта отвратительная и подлая комедия, — ответил резко пленник. — Хочу, чтобы мне возвратили мой сан, мое положение и мою власть!

Аббат с жалостью посмотрел на него.

— Если вы извинитесь все передо мной за всю эту мерзкую комедию, — продолжал пленник, — то я прощу вас, в ином случае…

— Позвольте, сын мой, вы говорите про сан, про почтение… За кого же вы себя, принимаете? Кто вы?

— Кто я? — закричал пленник. — Я Франциск Первый, король Франции.

Аббат грустно покачал головой:

— Послушайте, сын мой, хотя ваши слова вполне доказывают полнейший беспорядок в вашей голове, тем не менее вы совершенно здраво рассуждаете о других вещах, не касающихся мании величия, и этим вы внушаете мне столько симпатии, что я готов разъяснить вам ваше положение.

Король, действительный или мнимый, молчал. Аббат между тем начал:

— Вчера я возвращался с моим братом от наших бедных, которым мы помогаем, и брат мой заметил безжизненную фигуру, лежащую поперек дороги. Полагая, что это какой-нибудь заснувший пьяный или мастеровой — видите, как я вам все подробно рассказываю, — мы хотели приподнять это тело и положить на край панели, чтобы его не раздавили. Но, к нашему удивлению, мы заметили, что это был больной или умирающий человек, так как у него еле-еле прощупывался пульс… Это тело бывшее в таком плачевном состоянии, было вы сами, сын мой!